Коррозия

Наверное, каждому из них показалось, что вопрос был обращен именно к нему. Макар, между тем, усердствовал: подсоединял клеммы, щелкал рубильниками, крутил ручки резисторов. Схватив в одну руку отвертку, а в другую паяльник, он полез в многоэтажную схему, начал что-то спешно припаивать в ней, получил удар током, от которого выронил паяльник и затряс рукой. По комнате пополз запах горелой изоляции. Но, несмотря на досадные помехи, без которых, как известно, не обходится ни один изобретатель, машина заработала, замигала лампочками, защелкала реле и негромко загудела своим электронно-механическим нутром.

– На сколько суток ставить!? – закричал Макар.

– На шесть, я думаю, хватит, – сказала тень.

– Понял! Прошу всех в центрифугу. Ну, до встречи. Увидимся через шесть дней, но для вас это покажется не больше одного часа!

Макар захлопнул крышку центрифуги, нажал на кнопку. Тонко и высоко взвыл мотор. Играя светом ламп, завращались линзы, в мгновение выткали тонкий и яркий зеленоватый пучок света, одним концом уходящий в центр вращающейся центрифуги, а другим куда-то в потолок. Вдруг, словно юркая серебристая змейка завилась вокруг луча и, рванувшись вверх, исчезла, несказанно удивив мохноногого паучка, давно облюбовавшего потолок Макаровой комнаты для своего гнезда и даже успевшего свить там незаметную, но весьма прочную охотничью сеть.

Глава 5

Во мраке появилась огненная точка. Сначала она была почти незаметна, словно далекая крохотная звезда на ночном небосклоне, но скоро начала расти. Вот она уже как солнце в зените, вот уже заполнила собой половину всего зримого пространства. Еще мгновение – и двое покусившихся на его величество время ворвались во чрево огненного гиганта. Это не звезда, а вход в спираль, свитую из сполохов холодного пламени. Завитки спирали, будто ребра фантастического червя, мелькали пред взором, а затем и вовсе слились меж собой в дико вращающуюся трубу. Двое внутри нее, не люди даже, всего частицы людей, отвергли настоящее и дерзко покусились на будущее, отдавшись воле грозных и незнакомых законов мироздания. Но что настоящее? Только острое лезвие клинка, через которое тянется быстротечная нить времени, перетекая из будущего в прошлое. Настоящее – лишь мгновение, почти неуловимый для понимания миг, также как почти неощутимо для зрения острие клинка.

Ровно сто сорок четыре часа спустя от начала эксперимента Макар выключил машину времени и открыл центрифугу. Из нее, вместе с облаком горячего пара, выплыли путешественники: душа и крепко вцепившаяся в нее тень. Потрясение от только что пережитого было настолько велико, что ни одна, ни другая не могли и слова сказать, а лишь обессилено опустились на пол. Макар увидел их.

– Ура! – восторженно закричал он. – Получилось, друзья, получилось! Сегодня уже двадцать четвертое января! Но скорее расскажите обо всем! Что вы там видели!?

– Видели кое-чего, – устало вздохнула душа.

Даже на первый, непридирчивый взгляд она стала явно меньше ростом. Как и предупреждал Макар, рывок во времени потребовал большой растраты сил.

– Ох, умираю! – вдруг завопила тень.

Она опять стала похожа на скелет и, кажется, даже не крысы, а какого-то еще более мелкого грызуна.

– Господин Громов, спасайте!

– Да, – сразу согласилась душа.

Напитав себя и вновь восстановив размер сытой крысы, тень уверенно произнесла:

– Не сейчас, Макар Иванович, все узнаете позже. Мы еще увидимся с вами. Сейчас нам нужно торопиться.

– А куда конкретно нам надо идти? – растерянно спросила душа.

– А вы разве сами зова хозяина не чувствуете?

– Нет.

– Хм, может он помер уже. Что ж, поищем. Для начала в милицию надо.

Но ни в камере предварительного заключения, ни в прочих помещениях районного отделения внутренних дел Громова не оказалось.

– На квартиру к покойному Рукоблудскому, – распорядилась тень.

Знакомая дверь на первом этаже была опечатана сургучной пломбой. Тело психиатра уже обнаружили, а прав на квартиру пока никто не предъявил. Проскользнув внутрь, оглядели помещение. Трупа нет, на полу сухие отпечатки чьих-то подошв.

– Может он у меня дома? – предположила душа. – Но там остался труп Сорокопута. Дверь, наверняка, тоже опечатана.

Никакой пломбы на двери не было. Да и сама дверь не заперта, а просто прикрыта.

Тела Сорокопута на кухне не оказалось. А вот Громов лежал на полу в гостиной комнате, на том самом месте, где десять дней назад выкручивал руки Татьяне Барышевой.

– Есть! – прошипела тень, метнулась к телу и радостно воскликнула: – Живой! Не опоздали, сейчас все поправим, сейчас…

Послышалось приглушенное бормотание. И душа вспомнила: Рукоблудский, склонившись над ним, зловеще шептал те же самые слова. А потом было падение в черную пропасть. Душа содрогнулась, кинулась вперед, но опоздала.