Коррупция с человеческим лицом

Увидев, что подоспела долгожданная помощь, Гуров с таким энтузиазмом двинул Глеба в челюсть, что тот снова чуть было не потерял сознание.

Вскоре оба незадачливых «убийцы» с красивыми белыми лентами на запястьях уже ехали в автозаке в направлении изолятора. Следом за спецмашиной двигался Гуров, в качестве пассажира и свидетеля везя с собой Крылова.

Прибыв в изолятор и оформив документы на новых «постояльцев», Лев решил сразу же провести допрос. Наученный опытом, он уже знал, как оперативно приходит к Андросову новая информация. Нельзя было допустить, чтобы тот снова опередил его и предпринял какие-то адекватные шаги.

«От дела меня, конечно, отстранили, но с работы, кажется, пока еще не уволили, — думал он, устраиваясь в комнате для допросов. — Так что побеседовать с задержанными за покушение на мое собственное убийство я, надеюсь, имею право. А уж когда результаты этой беседы будут зафиксированы в официальном протоколе и подтверждены объективным свидетельством сотрудника органов внутренних дел Крылова, тогда уважаемый господин Андросов может выстраивать против меня хоть целый сонм ябедников. Посмотрим, как удастся им на реальное свидетельство очевидца возразить».

Первой полковник решил допросить Валю. Он уже почти не сомневался, что это именно она была той самой девушкой, которая в супермаркете подсунула Ирине Тимашовой банку с роковым соусом, и, умело используя этот факт, надеялся вызвать собеседницу на откровенность и сделать разговорчивее.

Но когда Валю привели в комнату для допросов, у нее был настолько обескураженный и унылый вид, что, казалось, она без всяких понуждений со стороны готова выложить всю подноготную, стоит только задать вопрос. От воинственных настроений, которые наблюдались у нее на берегу озера, не осталось и следа. Кураж прошел, и теперь перед полковником сидела угрюмая и растрепанная женщина, явно не понимавшая, как она вообще здесь оказалась.

— Кто надоумил вас пуститься на эту авантюру? — спросил Гуров, записав в протокол формальные данные. — Или покушение на сотрудника полиции — ваша собственная инициатива?

— Это вы у дурака того спросите, кто надоумил, — раздраженно ответила Валя. — По всякому свистку готов бежать куда глаза глядят. Исполнительный.

— В самом деле? А ты, значит, стойкая? Тебя на нехорошее дело уговорить просто нереально?

— Что уж там реально, что нереально, это вам, конечно, лучше знать, гражданин начальник, — вновь продемонстрировав уже знакомый полковнику хищный прищур, ответила Валя. — Только «мокрого» за мной нету. И дурака этого отговаривала. Мало ему было, что этот его «папа», можно сказать, за жабры его держал с нар… — Тут она осеклась и тревожно взглянула на Гурова.

Но тот лишь внимательно смотрел ей в лицо и, не перебивая, слушал. Трогательный образ романтичной девушки в розовом платье канул в небытие, и Валя предстала перед ним в своем истинном обличье. Резкие манеры и характерные словечки ясно показывали, к каким слоям общества она принадлежит. А универсальное словосочетание «гражданин начальник» давало повод думать, что этот «привод» для Вали — далеко не первый.

— В общем, он и без того Глеба, можно сказать, с потрохами купил, — успокоившись, продолжила она. — А тут еще и на крови захотел повязать. Он же мент у меня, Глебушка-то, — усмехнулась Валя. — Раньше в участковых ходил, тогда и познакомились с ним. В результате чрезвычайного происшествия, так сказать. А теперь поспокойнее работа, за столом больше сидит в отделе. Но по старой памяти и «чрезвычайным» иногда может заняться. Так и в этот раз. Я попыталась было отговорить, да куда там. Наши мужские дела, ты, баба, не лезь. Вот и сиди теперь. Делай свои «дела».

— Что за «папа»? — спросил Гуров.

— Не знаю. Он по имени не называл. Говорил только, что у него кто-то из больших начальников в покровителях ходит. Он, типа, с ним делится, а тот его, дескать, за это прикрывает.

— Чем делится?

Поняв, что проговорилась, Валя снова испуганно взглянула на полковника и какое-то время молчала.

— Чем делится? — настойчивее повто-рил он.

— Не знаю.

— Послушай, Валентина. Ты, кажется, не совсем понимаешь, что происходит. Думаешь, что все, что случилось там, на берегу, — это нечто вроде первоапрельской шутки?

— Да нет, я не думаю…

— Думаешь, что мы сейчас с тобой тут потрындим всласть, да и по домам разойдемся? Только должен тебя разочаровать. Покушение на убийство — серьезная уголовная статья, и сроки по ней не намного меньше, чем по сто пятой. А у тебя еще и отягчающие обстоятельства, поскольку покушалась ты на жизнь полицейского.

— Покушение не убийство, — угрюмо пробурчала себе под нос Валя.

— А, вот оно что. Ты, кажется, полагаешь, что суд учтет, что это — твое первое серьезное преступление? Примет во внимание, что за тобой «мокрого нету»? Хорошо бы. Только в действительности это ведь не совсем так. А? Что смотришь? Самой не верится? А ты припомни.

Но Валя, по-видимому, совершенно искренне считала, что припоминать ей нечего. Округлив глаза, она в неподдельном изумлении уставилась на полковника, явно не понимая, к чему он клонит.