Коррупция в образовании, или Насмешки судьбы

Большинство наших студентов готовы платить за свою лень и нежелание учиться. Они не хотят потратить свое время на то, чтобы написать реферат по всем правилам, а не просто скопировать из интернета, не хотят сесть и решить задачи по своему варианту, не хотят участвовать в опросах и тестировании. Многие не хотят даже элементарно посещать пары. И такие всегда ищут пути как договориться с преподавателем, иными словами – хотят, чтобы вместо них все написали и решили за вознаграждение. Но от таких студентов проблем не бывает, тут все по-честному.

По-честному с нашей точки зрения. Но не с точки зрения закона. По закону преподаватель не может быть репетитором у своих же студентов, не может писать за них работы и решать задачи. Преподаватель должен заставить студентов учиться самостоятельно. Не получается заставить – значит, надо поднимать вопрос об отчислении.

Есть и другая категория студентов – те, которые иногда ходят на пары, однако, так же точно не решают задачи, не пишут рефераты, просто просиживают на этих парах свои штаны. И при этом они всерьез считают, что им поставят хорошую оценку только за то, что они пришли на несколько пар в конце семестра. Вот такие и подставляют преподавателей, им же обидно, что они сподобились несколько раз прийти на пары и что-то изобразить.

– Лариса, если они вас вызовут, то будут говорить, типа, сдайте нам всю схему, дайте все показания, и вас мы не тронем. Но вы не верьте ни в коем случае. Не верьте ни одному слову. Когда они все узнают, они все это используют против вас, и вас обязательно отчислят.

– Да я уж понимаю, – Лариса криво усмехается, – если я все расскажу, значит, виновата.

– Естественно, даже не вздумайте признаваться.

Вызываю от Саванна-сити такси и еду к Мише на автостоянку.

Тем временем на улице уже темно, время позднее. Мне начинает названивать Денис: «Ты где, ты почему еще не дома?».

Беру по пути еще две бутылки пива и взлетаю по лестнице к вагончику, где сегодня дежурит Миша.

– Миш, беда! – кричу вместо приветствия.

– Что стряслось?

На улице зима, большая часть работы на улице, поэтому Миша сидит в вагончике в зимней тужурке и даже в шапке.

Рассказываю ему в общих чертах что сегодня произошло.

– Миша, я тебя умоляю, я тебе еще раз говорю – если тебя куда-нибудь вызовут и спросят, скажи, что ты меня не знаешь!

– Ну ты насочиняешь! – Миша говорит то же, что и всегда на такую тему. – Если им надо будет все узнать, они узнают! Легко! Да даже по звонкам можно вычислить, что мы с тобой знакомы и общаемся.

– Так я и не буду отрицать то, что мы знакомы. Я просто скажу, что иногда общаемся на общие темы, и все.

– Ну здрасти! Значит, я выполняю курсовые работы для студентов, которые у тебя учатся, и мы малознакомые люди?

– А почему нет? Ты работаешь в фирме образовательных услуг, пишешь курсовики, зачем тебе лишний раз со мной встречаться и что-то обсуждать?

– Да что ты кипишуешь, еще неизвестно как все обернется, может, никто ничего выяснять не будет.

Миша стягивает шапку и машинально приглаживает рыжие волнистые волосы. И я в который раз с восхищением констатирую, что у него по сей день ни одного седого волоса. Вот как ему это удается? У меня уже половина седых волос, краситься приходится регулярно, немалые деньги относить в салон красоты, а он лишь изредка пойдет пострижется у знакомой парикмахерши за шоколадку, и все.

– Миша, я в этой ситуации больше за тебя переживаю, чем за себя, понимаешь? Со мной хотя бы все понятно, а ты за что должен отвечать?

Хотя нам обоим понятно, за что, просто не говорим об этом вслух.

Денис опять звонит, требует ехать домой немедленно.

– Поедешь? – Миша встает проводить меня до калитки.

На улице холодный вечерний зимний ветер свирепствует в синей тьме. Миша поднимает воротник, и, не удержавшись, повторяет то, что уже говорил когда-то:

– Если бы мы не расстались, какая прекрасная могла быть жизнь!

Вваливаюсь домой, гремя бутылками, не выпуская сигарету изо рта, в смятенном состоянии.

– Да позвони ты этой девочке, как ее там, Исаенко! – настаивает Денис.

Звоним Исаенко и слышим ее взволнованный до предела голос:

– Вероника Антоновна, моя мама сидит дома в Михайловке и не собирается никуда ехать! Моя мама никуда не звонила! Меня подставили! Я слышала историю про мальчика с такой фамилией, вот его мама звонила, но он с другого отделения!

Оказывается, вся общага уже знает об этом скандале, на Исаенко наехали другие девочки, она уже устала оправдываться. Студенты готовят бумагу в мою защиту, и завтра утром мне ее отдадут с многочисленными подписями.

Мы с Денисом облегченно переводим дух.

И тут звонит Говенко.

– Слушай, завтра придешь к директрисе, и сразу же, первым же делом пиши заявление на увольнение, поняла! Иначе материалы передадут в первый отдел, а там быстро во всем разберутся!

– Вам вообще зачем это нужно? Зачем вы сфабриковали это дело? Хорош заведующий отделением, своих же преподавателей топит!

– Да ты пойми, ко мне пришла их куратор Суходнищева, просила помощи, от тебя житья нет ее подопечным!

– Всего вам доброго, – говорю я и скидываю.