Корса. Дорогой вора

Были и еще двое. Один – прибывший на корабле мужчина лет тридцати пяти, судя по выправке и висящему на поясе мечу с богато украшенным эфесом, – кто-то из военных шишек, и второй – начальник местного гарнизона, решивший лично встретить гостей и проконтролировать прием груза. Ломал голову я над этим фактом недолго. Вообще, сложно чем-то заморачиваться, перетаскивая тяжести.

– Привет, Старый! Как жизнь молодая? – Я весело оскалился, упав пятой точкой на свободный кусок мешка, на котором сидел нищий старик.

Привыкший уже к моим выходкам, дед пропустил сказанную по-русски фразу мимо ушей и ожидающе посмотрел на меня. Хмыкнув, я извлек из своего заплечного мешка пару лепешек, полголовки козьего сыра и протянул старику, после чего, сделав себе бутерброд из таких же лепешек с сыром, приступил к обеду.

– Скучно с тобой, Старый, даже доброго дня не пожелаешь, – высказал я свое мнение, прожевав кусок бутерброда и переведя взгляд со старика на охваченный суетой порт.

Откусив очередной кусок, я блаженно прикрыл глаза. Солнце припекало. Лицо обдавали прохладой порывы освежающего ветра. Даже запахи от гниющей рыбы и открытых стоков для нечистот уже не казались настолько раздражающими, как в самом начале, когда я только вошел в город. Начинало казаться, что этот порт и моя работа грузчиком были всегда и ничего до этого больше не было. Не было родного мира. Не существовало техники и вечного информационного потока. Не было другой жизни. Только этот порт и этот безумный город. Все становилось привычным и обыденным. Окружающий средневековый пейзаж уже переставал казаться чем-то иррациональным и нереальным. Похоже, я стал полностью привыкать к царившей вокруг обстановке.

Улыбнувшись, я открыл глаза. Ветер гнал по светло-голубому небу белые перистые облака, унося их прочь, куда-то на юг.

Опустив взгляд, я, в который уже раз в этом мире, замер с открытым ртом. М-да, со «стал полностью привыкать» я явно погорячился. На лице заиграла саркастическая ухмылка. К подобному виду я вряд ли смогу быстро привыкнуть. Слишком уж сюрреалистично. В десятке шагов от меня ругались двое… гм, людей. Наверное, людей… хотя после переноса в этот мир я уже ни в чем не был уверен. Рогатый парниша с рыжими бакенбардами и разрисованным черепом о чем-то горячо спорил с клыкастым чернокожим бугаем, которого перепутать с обычным негром можно было только с жуткого перепоя.

– Знаешь, Старый, если мне все-таки удастся вернуться домой, то прописка в психбольнице, как минимум лет на пять, мне обеспечена, – высказал я терзавшую меня мысль деду, провожая задумчивым взглядом шагающего прочь рогатого.

Мой молчаливый собеседник, полностью поглощенный процессом пережевывания пищи, осложняемым отсутствием части зубов, проигнорировал высказывание.

– Корса! – донесся до меня крик Аласта.

Посмотрев в сторону своего работодателя, я лишь кивнул, давая понять, что услышал, и принялся собирать в мешок остатки обеда.

– Обидно, Старый: я к тебе со всей душой, а ты даже разговор поддержать не хочешь… – Хмыкнув, я поднялся и закинул мешок за спину. – Бывай, еще увидимся.

Аласт

Аласт лениво достал из полотняного мешочка горсть сухих ягод, закинул в рот и медленно разжевал. Солнце стояло в зените. Поденщики сделали передышку после разгрузки очередного судна, прибывшего сегодня утром. Рассевшись на пирсе, они перекусывали своими припасами. Парень перевел взгляд на колоритную картину, которую наблюдал уже пять дней. Неподалеку сидел полукровка рядом со старым попрошайкой и жевал лепешку, запивая ее водой.

Хотя какой он, к демонам, полукровка… За последнее время Аласт окончательно убедился, что этот бугай, притворяющийся почему-то блаженным, никакого отношения к горным великанам не имеет. Если в нем и есть их кровь, то затерялась она далеко в веках. Парень зло дернул щекой, раздраженный своей ненаблюдательностью.

После случая в переулке Аласт каждое утро нанимал этого северянина на работу и даже один раз сидел с ним вместе в таверне, с каждым днем все больше приходя в недоумение от этой живой загадки. Аккуратно подстриженные волосы, спрятанные под шапкой, не привыкшая гнуться спина, а главное – манеры, постоянно прорывающиеся сквозь образ деревенского дурачка, выдавали в нем человека далеко не крестьянского сословия. Но какой благородный станет разгружать рыбу в порту и носить тряпье, на которое не каждый нищий посмотрит?

Также непонятно, почему он из себя изображает блаженного. Аласт уже успел убедиться, что разговаривать этот псевдополукровка умеет отлично. Правда, на майяра – языке, распространенном в этой части материка, он с трудом может связать пару слов, зато с родным у него нет никаких проблем.

Родной язык странного поденщика был отдельной загадкой. Аласту, выросшему на юге Кароссы, в крупном портовом городе, где можно было встретить людей с разных концов света, язык этот был совершенно незнаком, что удивляло его больше всего. Внешность выдавала в полувеликане северянина, которых можно было часто встретить в охране торговых судов, но вот язык… Язык у него был совершенно другим.