Корсар

Кабрильо неслышно подкрался к углу, бросился на пол, высунул в проход зеркальный осколок и увидел пиратов. Как и говорила Линда, они прятались за дверью в столовую: один присел на корточки, второй стоял. Оба держали коридор на прицеле, однако зеркальца в полутьме не заметили.

Медленно-медленно, словно кобра, убаюкивающая добычу, Кабрильо высунул из-за угла автомат, чуть-чуть, самый кончик ствола.

Говорят, координация — это особое шестое чувство. У Кабрильо она была развита настолько, что рассчитать необходимый угол выстрела не помешали ни нелепая поза, ни шесть дышащих в спину пиратов. Он немного приподнял ствол и открыл огонь.

Очередь срикошетила от стены в дверь — та с силой ударила по дулам «Калашниковых», а Кабрильо уже вылетел в коридор. Пока пули били по двери, пираты даже не пробовали распахнуть ее и выдернуть прижатое оружие, поэтому Хуан добрался до цели незамеченным. Он просунул дуло между дверью и косяком, дал короткую очередь в упор, потом вытащил автомат — на раскаленном стволе с шипением пузырились капельки крови. Оба пирата лежали, изрешеченные пулями.

Хуан махнул товарищам, они бросились к нему. Линк тащил главаря сомалийцев.

— Идут! — предупредила Линда.

Она имела в виду шестерых преследователей. Хуан сменил магазин. Досылать патрон не потребовалось: как бы ни складывался бой, Кабрильо никогда не оставлял патронник пустым. Едва заметив движение у поворота, где они только что прятались, он полоснул очередью поверх голов бегущих товарищей. Хотелось выиграть лишь мгновение, чтобы те успели укрыться.

От грохота в узком проходе впору было оглохнуть, вдобавок дымная пелена — от выстрелов и из вентиляционной системы — застилала глаза и мешала дышать.

В дальнем конце коридора полыхнула ответная очередь. Эдди споткнулся, словно его толкнули в спину, не успел выставить руки, рухнул на пол и врезался в Кабрильо. Хуан ухватил товарища за воротник и, ни на секунду не прекращая стрелять, оттащил в столовую. Там же оказался и Диди, все еще барахтавшийся в железных объятиях Линка.

Всю мебель уже уволокли, а два сомалийца, не обращая внимания на пальбу снаружи, как раз вытаскивали из камбуза плиту. Сообразив, что в столовую ворвались врага, они забыли о ценности плиты и метнулись к автоматам, брошенным на конфорки.

Хуан выстрелил навскидку — фонтан крови брызнул из груди сначала одного, затем другого пирата.

Щелк! — открылась замаскированная в переборке потайная дверь. Линда, наблюдавшая за ходом боя благодаря скрытой камере, уже направила подмогу. Два бойца вбежали в столовую, и через несколько секунд на запястьях Диди замкнулись пластмассовые стяжки. Главаря уволокли в проход, туда же Хуан оттащил Эдди, который со стоном пытался встать.

Когда потайная дверь закрылась, Кабрильо без сил привалился к ней спиной и опустил руки на колени — пот, струйками сбегая с его лица, капал на мягкий ковер.

— Бывало и лучше, — устало выдохнул он.

— Да уж, бесспорно, — отозвался Эдди.

— Ты как?

— Спасибо бронежилету! Боль адская, ну да ничего, скоро пройдет, дай только передохнуть.

Подошли Джузеппе Фарина и доктор Хаксли в неизменном белом халате и с медицинской сумкой в руке. Джулии Хаксли было чуть за сорок, темные волосы она собирала в хвост и со стороны казалась серьезной и неприступной.

— Мы тут его малость помяли, — ухмыльнулся Хуан.

Фарина смерил Диди ненавидящим взглядом.

— Нечего с ним церемониться!

— Кто вы? — с сильным акцентом осведомился Диди. — Меня нельзя забирать. Я гражданин Сомали. Я знаю свои права!

— Ты на корабле, который официально не пересекал границу, — ответил Хуан, — поэтому никаких прав у тебя нет. Ты на моей территории!

Кабрильо едва сдержался, чтобы не засунуть жуткое ожерелье Диди в глотку.

Джулия извлекла из сумки шприц и хирургические ножницы, разрезала рукав Диди, которого крепко держал Линк, и протерла руку сомалийца спиртовым тампоном.

— Что вы делаете? — Глаза Диди округлились. Он дернулся, но разве из стальных объятий Линка вырвешься? — Пытки запрещены!

Хуан метнулся к сомалийцу так быстро, что никто и глазом моргнуть не успел. Оторвав Диди от Линка, он схватил сомалийца за горло и пригвоздил к стене, так что их глаза оказались на одном уровне. Диди начал задыхаться, но никто не шевельнулся, даже Джузеппе. Кабрильо покраснел, его лицо перекосилось от гнева.

— Пытки? Я тебе покажу пытки, кусок дерьма!

Большим и указательным пальцами свободной руки Хуан сжал плечо Диди там, где находится скопление нервных окончаний. Пират заголосил на весь коридор, словно его обожгли раскаленной кочергой. Кабрильо надавил сильнее — тембр воплей изменился, словно тон музыкального инструмента.

— Довольно, Хуан! — сказала Хаксли.

Кабрильо разжал руки, и Диди рухнул на пол, держась за горло. Он рыдал, из уголка рта стекала слюна.

— Я уверен, что каждый бандит в душе трус, — заметил Хуан, словно забыв о вспышке безудержного гнева. — Жаль, тебя сейчас не видят твои люди.