Корсар

Теперь можно было всласть пограбить опустевшие дома, пока флибустьеры продолжали загонять обезумевших от ужаса горожан в церковь, к остальным. Добыча будет на зависть всем, в этом я был уверен.

Глава 11

Тринидад вяло сопротивлялся. Едва мы с Мувангой вышли на улицу, как пуля просвистела мимо моего плеча и выбила каменную крошку из стены церкви. Какой-то испанец стрелял с крыши дома. Муванга в тот же момент вскинул мушкет, прошептал что-то и выстрелил. Наповал. Испанец выронил свой мушкет и свалился на площадь уже мёртвым.

— Что ты шептал такое? — спросил я.

Муванга деловито перезаряжал мушкет, забивая в ствол новую пулю.

— Духа мушкета просил убивать, — сообщил он.

— Хм. Так это же пуля убивает, а не дух оружия, — протянул я.

Негр просто глянул на меня, как на круглого дурака. Спорить и переубеждать расхотелось, пусть верит, во что хочет, если это помогает ему лучше стрелять. А выстрел и впрямь был хорош.

Пираты продолжали загонять несчастных горожан в церковь, вовсю орудуя прикладами мушкетов. Другие выносили из домов и хижин всяческие ценности, вываливая их прямо на улицу, из конюшен выводили мулов и лошадей, тут же навьючивая их добычей. Грабёж шёл полным ходом, пираты почти полностью завладели Тринидадом, застав всех врасплох.

Мы с Мувангой выбрали себе усадьбу побогаче, ещё никем не тронутую, выломали дверь, сунулись внутрь. Там нас уже поджидали. В роскошной гостиной мальчишка, возрастом чуть младше Андре-Луи, выставив огромный нож перед собой, закрывал от нас двух напуганных до полусмерти женщин. Я даже на секунду замешкался. Муванга оказался проворнее, прикладом мушкета ударил мальчика по рукам, нож упал, звякнул по паркету, испанец сунулся за ним, но тут же получил прикладом снова, на этот раз в грудь.

— Пошли! — приказал Муванга. — Живо!

Женщины взвизгнули, подхватили упавшего мальчика за руки, прижимая к себе. Пришлось выволакивать их силой.

— В церковь! Темпле! Да идите уже, мать вашу, рапидо! — подталкивая всех троих и мешая сразу несколько языков, ругался я.

Муванга тем временем поднялся на второй этаж, хватая всё, что он считал ценным. Бронзовые подсвечники, вазы, посуду, даже алебастровую скульптуру Афродиты он зачем-то сунул под мышку, так что его пришлось немного угомонить.

— Муванга, брось это всё, потом заберём! Потом, понятно тебе? — приказал я.

— Да, вождь, — расстроился он, прямо там же бросая всё награбленное.

Афродита упала на пол и разбилась, негр покосился на осколки и протяжно вздохнул. Я только хмыкнул, не понимая, чего он расстраивается, подобных скульптур мы сможем купить хоть целый вагон, но, с другой стороны, это была именно та самая, единственная. История вещи порой не менее важна, чем сама вещь.

Мы вернулись в церковь, в которой хозяйничал Шон, устроив целый конвейер по обыску, всех испанцев по очереди избавляли от ценностей, невзирая на внешний вид и социальный статус. С несчастных испанцев под угрозой смерти срывали кольца, серьги, браслеты, цепочки. Золото и серебро бросали в мешки, наполненные мешки уносили на улицу и навьючивали на мулов, орущих мулов потихоньку начинали перегонять к берегу. Процесс был отлажен, насколько возможно.

Троицу своих испанцев мы тоже втолкнули внутрь, в очередь, и я подошёл к Шону, который хмуро командовал обыском, сжимая в руке абордажную саблю. Пожалуй, местные от одного только его вида готовы были расстаться с ценностями.

— Ну как? — тихо спросил я.

— Тысяч на пятнадцать уже есть, — обронил ирландец. — Это только здесь.

Я присвистнул. Неплохой улов для такого городка, как Тринидад. А если посчитать ещё и награбленное в домах, и возможный выкуп за город, то сумма выходила вовсе космическая. Полмиллиона экю из Маракайбо уже не казались такими фантастическими.

— Наши потери? — спросил я.

— Пока двое, — ответил Шон.

— Понял, занимайтесь, — ответил я.

Пора было снова идти в город. Там по-прежнему щёлкали выстрелы, и где-то к востоку отсюда пальба переходила почти что в канонаду, не замолкая. Похоже, там было жарко, а значит, нужно было спешить на помощь. Я обвёл взглядом толпу.

— Эмильен! Жорж! Муванга! — позвал я. — Мушкеты заряжены?

— Обижаешь, кэп, — нахмурился Жорж.

— За мной, — приказал я. — Парням надо помочь.

Мы вышли, растягиваясь в цепь, лёгкой трусцой побежали по узким улочкам туда, где слышались звуки выстрелов и крики.

— Старая гвардия снова в деле, да? — мрачно хмыкнул Эмильен.

— Лучшие из лучших, — отозвался я.

Бой шёл за какое-то поместье, двухэтажное и просторное, и испанцы, засевшие внутри, отстреливались с балкона и из окон, не давая никому из наших даже высунуть нос. На земле уже лежал мёртвый флибустьер, один из голландцев. В полумраке его кровь на песке казалась чёрной. Остальные укрывались за невысокой изгородью, низко пригибая головы.

— Капитан! — взъерошенный Гастон подбежал к нам, низко пригибаясь.