Корсар

Команда оживилась, озлобилась, матросы забегали, поднимая дополнительные паруса. На галеоне нас, кажется, тоже заметили.

— Свистать всех наверх! Чёрный флаг поднять! — приказал я.

— А я тебе говорил, — прошипел Клешня, специально пробегая мимо меня.

— Заткнись, — рыкнул я, снова прикладываясь к подзорной трубе.

Галеон начал разворачиваться к нам задом и поднимать ещё паруса, надеясь удрать от нас при попутном ветре. Вот только ему придётся огибать Авес, и на этом манёвре он потеряет драгоценные минуты, за которые мы выйдем на расстояние пушечного выстрела. Если ветер не переменится, конечно же.

Лица флибустьеров были злы и сосредоточены, каждый занял своё место, бригантина была готова к сражению в считанные минуты. Теперь оставалось только догнать противника, но и с этим проблем не должно было быть, после ремонта «Поцелуй Фортуны» вновь стал юрким и быстрым, как дикая кошка.

Чёрный флаг с черепом и костями развевался над мачтой, как грозное предупреждение всем, кто посмел встать на нашем пути, но на галеоне этому предупреждению не вняли. Улепётывали со всех ног, рассчитывая, что мы не догоним. Галеон мог бы принять бой, пушек и команды на нём было более чем достаточно, но почему-то он решил убегать, и это наводило на мысль, что наше золото покоится где-то в его трюме. Другие объяснения не требовались.

Ну а мы хищно смотрели на мощный и опасный корабль, который, в принципе, мог потопить нашу бригантину одним удачным залпом, но который предпочёл убегать прочь в открытое море. И ни у кого не оставалось сомнений, что на галеоне сидят мерзавцы, похитившие наши сокровища.

Авес обогнули с юга, и пока мы шли мимо, я пытался разглядеть, что происходит там, на острове, но кроме птичьих гнёзд, редкой травы и залежей гуано, не разглядел ничего. Ладно, в данный момент есть дела поважнее.

Я, как загнанный лев, бродил по палубе, проверяя и поправляя нерадивых, на мой взгляд, флибустьеров, раз за разом проверял пушки и порох, не обращая внимания на усталые взгляды канониров, которым до смерти надоел капитан, лезущий в их работу. Первый залп должен быть идеальным. Перед первым залпом есть время отмерить нужное количество пороха, подобрать самое гладкое ядро, хорошенько прицелиться, примериться к качке, ткнуть запальником точно по команде. Это потом, в пылу битвы, на всё это уже не остаётся времени, и все стреляют как попало и чем попало, лишь бы бахало и летело в сторону противника. А первый выстрел можно и нужно делать максимально точным.

«Поцелуй Фортуны» как раз подошёл достаточно близко, чтобы выстрелить из погонных орудий. Я наконец сумел разглядеть название галеона — «Мария». То есть, с равным шансом на нём могли быть как испанцы, так и французы с англичанами. Пожалуй, самое нейтральное название из всех, какие только могли быть.

— Погонными! Огонь! — рявкнул я, не отрываясь от наблюдения.

Две пушки бахнули одна за другой, оба ядра врезались в корму галеона, не нанося особых повреждений, но зато красноречиво демонстрируя серьёзность наших намерений.

— Ща ответит, — буркнул кто-то из моряков, и оказался прав.

Четыре кормовых пушки «Марии» выстрелили в ответ, разрозненно и не слишком точно. Одно из ядер ударило куда-то под бушприт, остальные не долетели, ухнув в морскую пучину с негромким плеском.

— Ах ты, паскуда, — прошипел я.

Хотелось повернуть бригантину бортом и вдарить из всех орудий, но это было рискованно. Если мы потеряем время на развороте и «Мария» успеет выйти из-под обстрела, то вся погоня пойдёт псу под хвост. Нужно было ждать момента, попытаться поймать его на продольный залп, но нетерпение, охватившее каждого из нас, бурлило в крови и не давало спокойно ждать.

Две наши пушки снова пальнули, на этот раз чуть менее удачно, одно из ядер сломало фальшборт и понеслось дальше, второе упало в воду чуть левее от галеона. Первый выстрел всегда самый верный. Но перестреливаться с галеоном — дело гиблое, надо брать его на абордаж, другого выхода нет. Мы же хотим забрать своё, а не отправить «Марию» на дно.

Попутный ветер гнал нас обоих в открытое море, благоприятствуя скорее галеону с его комплектом прямых парусов, чем нам, но и мы не отставали. Мы всё равно молили всех морских богов, чтобы ветер переменился, так нам было бы проще догнать его. С попутным ветром расстояние между нами сокращалось чересчур медленно. Пушки бахали одна за другой, по готовности, наши канониры будто соревновались в скорострельности. Но не в меткости. Ядра чаще били в морскую гладь, в кильватерную струю галеона, проносились вдоль бортов, перелетали над его палубой. Галеон огрызался, тоже не слишком метко.

В конце концов, у меня закончилось терпение.

— Шон, поворачивай! Левый борт, готовь к залпу! — приказал я.

— Рано! Далеко они ещё! — возразил боцман. — Уйдут, сволочи!

— Поворачивай! — прорычал я. — Право руля, черти вас раздери!