Корсар и роза

— И ты не хочешь, чтобы в этом были замешаны Джулиано и наши дети. Так? Спартак, я тебя хорошо знаю. Знаю, что в конце концов ты победишь. — Лена всеми силами старалась поддержать мужа, хотя ей стало страшно за него. Она уже много месяцев ощущала сгущающуюся в воздухе опасность.

— Что бы ни случилось, хочу, чтобы ты знала: я всегда тебя любил. Только тебя одну. Если бы я мог повернуть время вспять, единственной женщиной, которую бы я выбрал, была бы ты и только ты. Ты была мне прекрасной женой. Всегда мне помогала, а когда надо было, умела поставить на своем. Я тебе за это благодарен. Что касается наших детей, в один прекрасный день мое место займет Джулиано. Правда, Маргерите это может не понравиться. Она славная девчушка, и у нее есть деловое чутье, но уж больно она недоверчива. Ее надо будет держать в руках. Придется тебе за ней приглядывать, больше некому.

— Зачем ты даешь мне все эти наставления? — встревожилась Лена.

— Это всего лишь небольшие подсказки. А теперь я должен сделать признание, самое трудное в моей жизни. У меня есть сын примерно одних лет с Мирандой. Его зовут Стефано Бенини.

— Мне это давно известно, с самого начала. Это сын учительницы из Луго, той, которую ты выдал замуж за бедного Торелли, — заявила Лена, к вящему изумлению мужа.

— Какой же я идиот! Столько лет верил, что ты об этом ничего не знаешь.

— Еще не родился мужчина, способный меня провести, — усмехнулась она. — Я рада, что ты завещал ему пеньковую фабрику. Стефано хороший человек.

— Ты с ним знакома? — Спартак был поражен до глубины души.

— Не только я, но и твои дети тоже. Почему ты не захотел дать ему свое имя, Спартак?

— Не знаю, сейчас это уже трудно объяснить. Мне не нравилась его мать. Но я всегда заботился о нем. Нашел человека, заменившего ему отца. У него счет в швейцарском банке не меньше, чем у наших детей. В моем сейфе лежат все относящиеся к нему документы. Не думаю, что он горит желанием прибавить нашу фамилию к фамилии своей матери. Но вообще-то в таких делах никогда не знаешь наверняка. Прошу тебя, забери эти документы и сохрани их.

— Уже темнеет, и у меня нет желания выслушивать еще какие-то признания, — оборвала разговор Лена, поднимаясь с земли.

— А я уже все закончил. Не хочешь поужинать в кабачке? — предложил Спартак.

Они поели хлеба с салями и запили его игристым вином из собственного виноградника. После трудного разговора на берегу к Спартаку вернулось хорошее настроение, он был остроумен и весел. Да, это было чудесное воскресенье, последнее воскресенье, которое они провели вместе.

На следующий день Спартак улетел в Соединенные Штаты с двумя миланскими адвокатами, специалистами по международному праву, которые месяцами работали над запутанным делом корпорации «Америкэн Тейт», и своей переводчицей Элейн Фостер. Она оставила пост в министерстве и уже много лет работала с ним. Элейн все еще была привлекательной женщиной и по-прежнему красила губы помадой цвета «цикламен», но после первого случая стала очень осторожной и больше не оставляла следов на рубашках Спартака.

Через два дня Спартак позвонил Лене из-за океана.

— Как ты? — спросила она мужа.

— Прекрасно. А почему ты спрашиваешь?

— По-моему, ты сам не свой. Что-то не ладится? — Лена была встревожена.

— С чего ты взяла? Слушание дела явно складывается в нашу пользу. Я сам ушам своим не верю, но это так. На всякий случай я решил оставить тут моих адвокатов еще на несколько дней. — Корсар пытался успокоить ее, но добился лишь того, что Лена еще больше встревожилась.

— Возвращайся поскорей. Я жду тебя, — взволнованно проговорила она в трубку.

— Я люблю тебя, Маддалена, — сказал ей Спартак напоследок.

Его самолет взорвался в воздухе в сотне миль от американского Восточного побережья, и его следы затерялись в водах Атлантики. Океан поглотил Корсара вместе с Элейн Фостер.

КАЗАЛОСЬ, ОНА УСНУЛА…

Глава 1

В этот вечер Лена была спокойна. Умение владеть собой всегда было одним из ее лучших качеств, проявлявшихся в самых сложных ситуациях. В такие моменты куда-то, как по волшебству, пропадало даже дрожание головы и рук. Ее взгляд, которому в обычном состоянии была свойственна некоторая неподвижность, типичная для страдающих болезнью Паркинсона, становился живым и проницательным. Лена знала, что через несколько часов болезнь вновь вступит в свои права и завладеет ее телом и умом. Но ей довольно было двух часов хорошего самочувствия, чтобы поддержать Спартака и заставить своих детей рассуждать здраво, взглянуть в лицо реальности.

Она долго сомневалась в правильности некоторых своих решений и приняла их в результате мучительных раздумий. Джованни, Миранда и Маргерита были ее родными детьми, и ей не хотелось признавать их бездарность, тем более что это было бы несправедливо. Беда ее детей заключалась в том, что их всегда оберегали от серьезных проблем. Сначала Спартак, а потом Джулиано взвалили всю тяжесть семейных забот на свои плечи.