Корсары Южных морей

– Вы сказали «Маклеллан»? – воскликнула она, пошатнувшись.

– Ах, похоже, память к тебе возвращается!

Указав наемнику на дверь, решительная особа сказала:

– Теперь я, кажется, припоминаю. Оставь нас одних, Ульрих.

Дождавшись, пока звук шагов немца растает вдали, она подбежала к боцману, взяла его за руки и крепко их сжала.

– Повторите же мне это имя! – воскликнула она.

– Сэр Уильям Маклеллан, капитан «Громовержца». А я, сударыня, не кто иной, как его боцман, и послан сюда им, – отвечал бретонец.

– А где же сам баронет?

– Ближе, чем вы думаете, сударыня.

– Как?! Здесь, в Бостоне? Но это невозможно!

– Во имя Иль-де-Ба! Если уж я, его верный спутник, здесь, то где же еще быть ему? Или вы сомневаетесь в моих словах?

– Он тут, под одной крышей с нами?

– Еще нет, но очень близко. Не хотите ли предупредить вашу хозяйку?

– Да-да, разумеется, сейчас же!

Камеристка удалилась и пять секунд спустя вернулась со словами:

– Проходите, леди Мэри вас ожидает.

12. Два брата

Боцман прошел в крохотный будуар. Стены здесь были обиты камчатым шелком, вдоль них стояли изящные диванчики и столик черного дерева, на котором возвышался серебряный канделябр с четырьмя свечами. Здесь, сидя в удобном кресле, моряка ждала леди Мэри Уэнтворт.

При виде нежданного гостя она вскочила и устремила на него с испугом и надеждой взгляд широко распахнутых синих глаз.

То была высокая красавица с осиной талией, одетая в синий перкалевый пеньюар, украшенный брюссельским кружевом. Едва ли ей исполнилось больше восемнадцати лет. Золотистые волосы спускались по ее плечам, крохотные губки краснели, как кораллы, а розовые щечки рдели, будто наливные яблоки.

Каменная Башка замер при виде такой красоты. Он неловко поклонился невесте капитана и вскинул руку в морском приветствии, не понимая, как следует себя вести.

– Вы произнесли имя, столь дорогое моему сердцу, – взволнованно сказала светловолосая леди. – Уильям Маклеллан.

– Да, мисс, – подтвердил Каменная Башка.

– Должно быть, это маркиз Галифакс поручил вам разыграть сей гнусный спектакль.

– Миледи, – серьезно проговорил бретонец, – я боцман с «Громовержца» и состою под началом сэра Уильяма Маклеллана. Я готов умереть за своего капитана. А вашего маркиза Галифакса я и в глаза не видел. Если вы согласитесь последовать за мной, миледи, то вам еще представится случай увидеть, как я обращаюсь с абордажной саблей.

– Где баронет?

– Как я уже сказал вашей камеристке, он ближе, чем вы могли бы подумать.

– Скажите же мне, где он!

– Вы хотите его видеть?

– Будь что будет… Да!

Каменная Башка подошел к окну, раздвинул лиловые портьеры и, бросив беглый взгляд на улицу, сказал:

– Видите ли вы две тени, что прохаживаются внизу и смотрят наверх? Один из них – баронет, второй – Малыш Флокко, его преданный марсовой.

Мэри Уэнтворт подбежала к окну.

– Вот они! Уильям! – воскликнула она.

– Он – тот, что повыше, мисс, – пояснил бретонец.

– Как мне с ним поговорить? – спросила она. В голосе ее слышались подавляемые рыдания.

– Позвольте ему подняться сюда, миледи.

– Но как? У входа стоят часовые!

Леди Мэри впилась в боцмана взглядом, полным тревоги.

– Миледи, – торжественно произнес Каменная Башка, – обещаю вам, что не пройдет и пяти минут, как сэр Уильям окажется у ваших ног.

– Я не могу поверить в подобное счастье!

– Мы, моряки, еще не на такое способны! Позвольте мне удалиться в другую комнату и сбросить вниз веревку, что обмотана у меня вокруг пояса. Капитан взберется по ней сюда, чтобы видеть вас.

– Не медлите же, молю вас!

Долго уговаривать боцмана не пришлось. Каменная Башка без промедления прошел в гостиную, где с ворчанием стянул свой необъятный камзол.

Он начал разматывать веревку, на которой были завязаны узлы, обещавшие облегчить подъем баронету и Малышу Флокко. Покончив с этим, он вернулся в будуар и, призвав дам к молчанию, закрепил конец веревки на перекладине готического оконца. Несколько раз подергав за веревку, дабы удостовериться, что она не подведет, моряк спустил вниз свободный конец. Площадка под башней была безлюдна.

– Миледи, – произнес Каменная Башка, высовываясь из окна, – готовьтесь к встрече. Они уже поднимаются.

– Боже! Что, если он сорвется!.. – бледнея, воскликнула леди Мэри.

Бретонец придерживал веревку, которая раскачивалась от толчков.

– Уж они-то поднимутся, будьте спокойны, миледи! Взлетят не хуже чаек! Будьте уверены! Он взмоет к вам на крыльях любви.

В окне показалась чья-то голова. Свесившись из окна, боцман протянул руку капитану и помог ему спрыгнуть на пол прямо напротив леди Мэри. Приглушенные восклицания сорвались с губ влюбленных:

– Мэри!

– Уильям!

И они бросились в объятия друг к другу.

Отойдя в сторонку, старый моряк покрутил головой, в замешательстве обнаружив, что на глаза его навернулись слезы.

– Во имя Иль-де-Ба! – пробормотал он, стирая их тыльной стороной руки. – Вы когда-нибудь видали что-то подобное? Пустить слезу… И это с моей-то дубленой шкурой… Я же не крокодил.

Пока баронет прижимал к себе любимую, Каменная Башка вновь высунулся в окно.

– Малыш Флокко идет на абордаж! – воскликнул он.