Корсары Кайзера

Тут у юного графа родилась мысль нелегально пробраться на один из стоявших в гавани кораблей. Правда, это было легче сказать, чем сделать. Большинство судов стояли не у причалов, а на якорях или бочках вдали от берега. Походив некоторое время по причалам, любуясь на лес высоких мачт, украшавших рейд гамбургского порта, Феликс Люкнер выяснил, что, если ему необходимо попасть на какое-то судно, то ему следует воспользоваться услугами перевозчика — владельца небольшого ялика, предназначенного специально для этой цели.

Когда ялик подошел поближе к одному из парусников, и Феликс смог реально оценить высоту его мачт, он пришел в ужас от одной мысли, что ему придется залезать на такую высоту для постановки и уборки парусов. Но он сразу подавил в себе страх, подумав, что это совершенно невозможно — гонять людей на такую высоту. Паруса, наверное, поднимаются и убираются как-то прямо с палубы с помощью снастей. Этот вопрос так озадачил Феликса, что он решил проконсультироваться со старым матросом-перевозчиком, сидевшим на веслах. Неужели матросов посылают на мачты ставить паруса?

— А как же? — удивился перевозчик. — Другого способа не существует. В гавани это не так страшно, но, когда судно в море и его валяет с борта на борт и бросает из стороны в сторону, тогда не раз помянешь мать родную.

Высокие мачты расхолодили пыл юного аристократа стать моряком. Он попросил старика доставить его обратно на берег, признавшись, что ему совсем не хочется лазить по мачтам. Старый моряк полностью согласился с Феликсом, в свою очередь признавшись, что он пробыл на море двадцать пять лет, но больше его туда не заманишь никакими благами. А узнав, что родители Феликса богатые аристократы, он стал убеждать мальчика немедленно вернуться домой и на коленях просить у отца прощения.

Зная своего папашу, Феликс заявил, что еще неизвестно, что страшнее: лазить по мачтам или испробовать палку родителя.

— Пусть он наколотит тебе горб на спине, — возразил перевозчик, — а ты только благодари его за каждый удар.

Феликс вернулся в ночлежку, где желание стать моряком вернулось к нему с новой силой, но в несколько измененном виде. Прежде, чем рискнуть выйти в открытое море, Феликс решил попрактиковаться на ялике старого моряка внутри гавани.

На следующий день, купив для старика пачку жевательного табака, Феликс направился к нему в «компаньоны» без жалования. Старый матрос научил его «галанить», то есть, грести с помощью одного весла с кормы, и вскоре Феликс так наловчился, что стал самостоятельно перевозить пассажиров, предоставив старику-компаньону варить кофе на берегу. Но дьявол продолжал искушать юного графа.

Ему снова захотелось в открытое море. Напрасно старый перевозчик пытался его отговорить, рассказывая об ужасах и кошмарах морской службы. Феликс настаивал, умоляя старика пристроить его на какое-нибудь судно.

— Но у тебя нет ни разрешения родителей, ни денег, — возражал старик. — Ни один капитан тебя не возьмет.

Феликс, ответил, что, будь у него и то, и другое, он бы не упрашивал старика, а устроился бы сам.

Старик сдался.

Как-то утром, когда Феликс пришел на причал, старик еще издали помахал ему рукой и крикнул:

— Сынок, я нашел тебе судно! Я перевозил русского капитана на его шхуну и спросил, не хочет ли тот взять с собой толкового парня. Капитан согласился — только без жалования. Сейчас я тебя перевезу на русскую шхуну «Ниобе».

Русский капитан, напоминавший своей козлиной бородой нечто среднее между Мефистофелем и французским императором Наполеоном III, не понравился Люкнеру с первого взгляда.

— Ты можешь идти с нами, — сказал капитан на ломаном немецком языке. — Завтра утром будь на судне.

Вернувшись на берег, Феликс признался старику-перевозчику, что русский капитан ему совсем не понравился.

— Это не имеет значения, — похлопал его по плечу старик. — Будь то немецкое, английское или русское судно — разницы нет. Морская лямка одна и та же повсюду. Теперь, сынок, пойдем в город и снарядим тебя в путь.

У Феликса еще оставалось девяносто марок. На них старый моряк купил ему все, что требовалось в море: теплые вещи, дождевик, нож и длинную курительную трубку с запасом табака. Не хватило денег на морской сундучок, но старик пообещал отдать Феликсу свой.

— Я проплавал с ним двадцать пять лет по всему свету, — сказал он. — Пусть и тебе он принесет счастье.

Старик-перевозчик жил на одной из узких улочек старого Гамбурга. Первое, что бросилось Феликсу в глаза, когда он вошел в комнату, где жил старик, была модель большого трехмачтового парусника. На потолке висело чучело летающей рыбы, а на стене — картина в рамке, изображающая идущую под полными парусами шхуну. На комоде виднелись разные японские и китайские сувениры, привезенные из дальних плаваний, в углу стояла клетка с попугаем , всклокоченным и старым, как и его хозяин. Попугая старик некогда привез из Бразилии, и тот говорил только по-испански...

Сундучок старого морского волка оказался водонепроницаемым и не тонущим в воде. Туда переложили все вещи Феликса и отправились обратно в порт.