Корсары Мейна

Мишель подозревал, что мсье Жиго приторговывает краденым, – а как не торговать, если все знаменитые воры ходили в его приятелях? – но свои мысли держал при себе. Он не боялся хозяина таверны, да и вообще не имел склонности кого-то бояться, но потерять безотказного кредитора ему не хотелось. Вот и сейчас юный сорвиголова прежде всего отсчитал в широкую ладонь Папаши Тухлятины свой долг – пятьдесят су, прибавив еще пять монеток, – набежавшие проценты, хотя мсье Жиго никогда этого не требовал. А спустя полчаса молодые дворяне наслаждались вполне приличной едой – несмотря на затрапезный вид таверны, в «Шлеме сарацина» готовили неплохо, – пили вино и болтали разные глупости, как это обычно бывает в компании подвыпивших юнцов.

Лишь один Мишель де Граммон не поддался всеобщей эйфории. Он уже знал из собственного, пусть и небольшого, опыта, что если день начинается скверно, то и закончится он не лучшим образом. Сначала он поругался с де Моленом, который опаздывал на службу и был из-за этого сильно раздражен, а потом поссорился с матерью, которую не столько любил, сколько жалел. Они не были особо близки – Мишель души не чаял в усопшем отце, – но он все же был мужчиной, а значит, защитником, поэтому поведение господина де Молена ему категорически не нравилось, и юный де Граммон готов был без колебаний перерезать ему горло, если тот еще раз попробует дать волю рукам и ударит мать.

Через стол сидела большая компания воров, которых Мишель узнавал по манере сорить деньгами. Похоже, мазурики обмывали ночную удачу. Они много пили, постоянно ссорились, даже хватались за ножи, но время было раннее, и до серьезных схваток пока дело не доходило.

Впрочем, у мсье Жиго имелся отличный аргумент на такой случай. В уголке возле стойки скромно притулился здоровенный малый, лицо которого было изрядно изуродовано. Да и фигура скособочена, и ходил он, как казалось со стороны, прихрамывая на обе ноги. Судя по всему, над ним хорошо поработал палач. Это был слуга Папаши Тухлятины – вышибала по прозвищу Кривой Рот. Настоящего имени слуги мсье Жиго никто не знал, да и вряд ли кому приходила в голову мысль поинтересоваться, как его зовут.

Рядом с вышибалой стояла его увесистая дубинка, один конец которой был обтянут толстой кожей. Мишелю однажды довелось наблюдать, как ловко Кривой Рот управляется со своим орудием, и он дал себе зарок никогда не шалить сверх меры в заведении мсье Жиго. За минуту вышибала успокоил четырех забияк, вооруженных ножами, – а один даже размахивал тесаком, – сначала уложив их на пол, а потом вышвырнув на улицу, как нашкодивших котов. Кожа на дубинке смягчала удар, и никто сильно не пострадал – Папаша Тухлятина не хотел терять клиентов, – но Мишель был уверен, что шмели в голове незадачливых драчунов гудели долго.

– Мсье, вам не скучно? – раздался над ухом Мишеля приятный женский голосок. – Не позволите ли присесть к вашему столу?

Он поднял глаза и увидел весьма симпатичную белокурую особу по имени Жюстин. Она обращалась не к нему лично, а ко всей компании. Это была одна из девушек легкого поведения, обслуживающих клиентов мсье Жиго. После того как пуритане разогнали парижские бордели, многие девицы оказались на улице. Мало того, их превратили в преступниц. Раньше зарегистрированные куртизанки носили опознавательный знак, оберегавший их от изнасилований шайками молодых людей, слонявшихся по городу. Девушки могли обращаться в полицию, если клиенты избивали или обманывали их. Но теперь они, лишившись такой возможности, практически ушли в подполье.

Особенно им доставалось от шантажистов и вымогателей; те спали с девицами, а потом отказывались платить, угрожая выдать их полиции, или требовали в обмен на молчание часть выручки. А хозяева таверн без зазрения совести брали с них повышенную плату. Лишенные официальной защиты, действуя вне закона, куртизанки все чаще связывались с сутенерами. Какой-нибудь бывший солдат или картежник охранял маленький бордель, управляясь с буйными клиентами и отпугивая любопытных соседей. Полицейские обычно не преследовали сутенеров, если только те исправно платили мзду и не трогали девиц из почтенных семей, поэтому они могли делать со своими подопечными все что угодно.

В отличие от сутенеров и других содержателей таверн, мсье Жиго относился к падшим девицам с сочувствием и не обдирал их как липку. Они находились под его покровительством, и всем это было хорошо известно, в том числе и буйному преступному племени, обитающему во Дворах чудес. Поэтому в таверну «Шлем сарацина», несмотря на ее внешнюю непрезентабельность, девушки приходили самые лучшие – а других хитрый Папаша Тухлятина и не принимал, – потому что знали, что любой, кто поднимет на них руку или не заплатит за услуги, рискует получить знатную трепку, а то и остаться без мужского достоинства, – мсье Жиго не мог позволить кому-то лишать его законного заработка.

– Пошла прочь! – грубо ответил Готье.

– Э-э, не так резво, петушок! – разозлилась девушка. – А то как бы тебе перышки не пощипали.