Корсары Николая Первого

Кое-кто, то ли самый храбрый, то ли глупый, то ли в горячке боя неспособный оценить обстановку, еще дрался, но большинство, спасая свои жизни, побросали оружие. Их не трогали – русские, в отличие от европейцев, вообще не любят убивать без нужды. Быстро наведя порядок, пленных загнали в трюм и, оставив на бриге призовую команду, занялись куда более спешным вопросом – французским фрегатом.

Откровенно говоря, если бы «Психею» оставили в покое, она, скорее всего, затонула бы сама по себе. Все же пробоина в борту оказалась серьезной, и заделать ее, несмотря на мастерство плотников[56], было занятием непосильным. Фрегат бы попросту перевернулся раньше, чем они добились результатов. Но вмешался случай. А точнее, желание Диего, имеющего достаточно тихоходный, отстающий от других корабль, захватить ценный приз. Фактически испанец «подпер» французский корабль бортом «Санта-Изабель», благо недавний «купец», обладая внушительным водоизмещением, вполне подходил на роль поплавка. Вот только недавний боцман допустил ошибку, не ударив по скоплению народа на палубе «Психеи» из орудий. А французы оказались не робкого десятка и, вместо благодарности, отбросили абордажную группу русских обратно на их корабль и, не теряя даром времени, сами ринулись следом. В результате схватка кипела сейчас на обоих кораблях. И французы, имея преимущество в выучке, потихоньку брали верх.

Но «Миранда», с ее паровым двигателем, успела! Пришвартовавшись к французскому кораблю с другого борта, она хотя и не без труда высадила на его борт свой десант, и теперь зажатым с двух сторон численно превосходящим врагом французам оставалось или сдаться, или погибнуть. Большинство выбрало второе, и, хотя последние очаги боя еще некоторое время тлели, участь флагмана была решена.

Все так, но дело было еще не кончено. Крен фрегата, несмотря на подпорку в лице русских кораблей, продолжал нарастать, а терять ценный и доставшийся столь дорогой ценой трофей не хотелось категорически. Для того, чтобы удержать «Психею» от переворачивания или затопления, требовалось как можно быстрее посадить корабль на мель. Учитывая расстояние до берега, занятие это было не из легких, и в иных условиях с ним могли и не справиться. Но «Миранда» все же была пароходом, и, несмотря на относительную слабость машины, оказалась способна дотолкать француза до отмели. Примерно спустя час фрегат плотно сел на грунт, оставив над водой половину корпуса. Весьма неудобно с точки зрения ремонта, но, при желании, все же достаточно, чтобы спасти корабль. Главное, чтобы шторм не налетел.

К тому времени контроль над трофеями был окончательно установлен. «Санта-Изабель», исполняя роль тюремного корабля, приняла французов в свои вместительные трюмы. Призовая партия усиленно осваивала бриг. Впрочем, ничего особенного в нем не было, и людям, привыкшим к парусам, управиться с не таким уж и большим кораблем оказалось довольно просто. Ну а на борт «Миранды» поднялись, наконец, герои дня, мокрые и продрогшие, но довольные.

Из семи человек, ушедших на диверсию, вернулось пятеро. Одного накрыло взрывом, еще в одного попали французы, в последний момент сообразившие, что происходящее внизу неспроста, и принявшиеся густо (к счастью, недолго, ибо взрыв намекнул им о занятиях поважнее) пулять вслед. Александр не знал даже, как ему быть, психовать из-за погибших или радоваться тому, что большая часть группы выжила. К счастью, имелись у него сейчас занятия поважнее. Да и в абордажных схватках погибло много народу. Большинство из них, особенно тех, что из экипажей «Эвридики» и «Санта-Изабель», Александр и вспоминал-то с трудом, но все же…

Ему и самому досталось – во время абордажа получил по голове, вскользь чем-то тупым и тяжелым. Чем именно? Об этом Александр понятия не имел, в той толчее лупили всем, что попадало под руку. Главное – тупым, удар саблей мог бы и отправить его на тот свет, а так – отделался содранной на виске кожей и здоровенным синяком на плече, куда, собственно, и пришелся основной удар. Алена с уже приобретенной в результате длительной практики ловкостью перебинтовала лейтенанту голову, чтоб не кровила, да смазала плечо какой-то довольно вонючей мазью, которая сам кровоподтек не убрала, но боль ослабила. Теперь остался лишь легкий зуд, неприятный, но двигать рукой не мешающий.