Корсары Николая Первого

Обидно. Купцы вроде бы и не отказывали, но… Вот тут и начиналось то самое «но». Купцов мало интересовал патриотизм, для них все решали деньги. Они готовы были вкладываться, но в дело с неясной и гарантированно незначительной прибылью вкупе с огромным риском потерять вложенное – не-ет! Тот факт, что деньги для их сообщества, если взяться за дело всем миром, выходили сравнительно невеликие, мало чего менял. В общем, как только эскадра перестала быть «пожарной командой», к ней потеряли интерес.

Нет, конечно, без средств они не остались. Как ни крути, трофеи-то никто не отнял, и далеко не все ушло на выплату командам. Но для достойного снаряжения экспедиции денег было все равно маловато. Не подумали они как-то о таком раскладе. Матвеев смог бы найти деньги, из своих активов или заняв под серьезные проценты, но – время! Процесс это небыстрый, а оно уходило, как песок сквозь пальцы. Осенью переход вокруг Скандинавии – занятие не для слабонервных.

Бойль помогал, конечно, однако, как вскоре выяснилось, бюрократия перебивает любого адмирала. И все из-за того же нестандартного статуса эскадры. Не будь у Верховцева столько завистников, получилось бы куда проще, но сейчас любая попытка что-то сделать утопала в бумагах.

Но из всего есть выход, главное, шире смотреть на картину. Для начала Бойль выкупил у них «Психею». Тяжело поврежденный и наспех залатанный фрегат все равно для похода не годился – даже при наличии денег, слишком длительным получился бы ремонт. А так – фрегат был выкуплен казной, давшей за него не запредельную, но достаточно высокую цену. Этих денег на снаряжение кораблей хватило с лихвой.

Вторым шагом была обратная перестройка «Санта-Изабель» в торговое судно. Испанский корабль не слишком подходил для действий в составе эскадры. Прочный, с вместительными трюмами, но – тихоходный, он просто не был в состоянии ни сравниться с остальными в скорости, ни в маневренности.

Зато если загрузить его… да хоть той же мукой, то можно получить немалую прибыль. А это, в свою очередь, деньги на обеспечение эскадры. Ведь не факт, что поход и на этот раз принесет им финансы. Так что Диего сейчас осваивал новый корабль, французский бриг, переименованный в «Архангельск», а «Санта-Изабель» загружали товарами, коих в порту скопилось немало. Была мысль переименовать и остальные корабли, но и к «Миранде», и к «Эвридике» все уже привыкли. Да и звучали их названия куда удобоваримее, чем французские изыски, а потому их решили не менять.

Была мысль усилить снятыми с испанского судна орудиями вооружение остальных кораблей эскадры, но, по здравому размышлению, ее решили отвергнуть. Корабли британской постройки и так несли вооружение, близкое к предельному. У Александра вообще сложилось впечатление, что их перед походом специально довооружали[64]. Разумеется, при желании место для установки еще нескольких орудий найти было можно. Вот только на дне хватает таких вот довооруженных кораблей. Проблемы с потерей остойчивости при установке лишних пушек[65] случались неоднократно, и рисковать не хотелось.

Пожалуй, без ущерба для безопасности можно было добавить пару орудий на бриг. Однако и эта идея оказалась мертворожденной. Принятые у французов калибры несколько отличались от британских, а иметь во время боя пересортицу боеприпасов чревато серьезными проблемами. Так что, подумав немного, оставшиеся не у дел орудия сдали все тому же Бойлю. Адмирал был доволен – при общей нехватке артиллерии возможность организовать еще одну батарею выглядела делом перспективным. И заплатил он за орудия вполне неплохо. Учитывая скорость, с которой сейчас улетали из рук финансы, деньги эти выглядели совсем не лишними.

К слову, Верховцев с этой поры не то чтобы возненавидел, но претензии к ним в памяти отложил. За все, что он покупал для эскадры, платить сейчас приходилось не то чтобы втридорога, но по высоким ценам. Купчины почуяли возможность заработать – и тут же сговорились цены не ронять. Что же, будет случай вспомнить и это. Но пока что было не до мести.

То были дела финансовые, всем понятные и видимые. А ведь имелась еще одна проблема, которую видел только Александр. Нет, Бойль ее тоже мог наблюдать, но, возможно, не придал значения… Или по каким-то своим причинам не стал озвучивать. Каким? Да хотя бы полагая, что решить ее все равно не получится, и незачем терзать мозги. Но придется, это Александр понимал вполне отчетливо, ибо хотя он и был молод, но все же учили его на совесть, а война добавила и опыта, и цинизма. Тех самых качеств, которые присущи многим профессионалам военного дела.