Корт XXIII

Инспектор пожал плечами. В конце концов он здесь ничего не решает. Он лишь контролирует ход следствия. Человек совершил деяние. Их не так уж много, уголовно наказуемых, антиобщественных и противоправных. Они легко кодируются. Их легко обнаруживают патрульные роботы-клюги. Их рецепторы не хуже собачьих носов улавливают вопли, кровь и пот человеческие. Подлетев к жертве преступления, робот вызывает службу «Скорой помощи», а сам тем временем фотографирует изображение преступника в сетчатке глаза жертвы, собирает все имеющиеся в радиусе 10–15 метров следы, окурки и отпечатки пальцев (в этом ему помогают десятки скрытых телекамер, разбросанных по кварталам), вручает возможным свидетелям бланки-карточки с вопросами, на которые предлагается ответить «да» или «нет» и опустить в приемный ящичек. Система сама разберется. И она разбирается. Раскрываемость преступлений на планете составляет 99,99 процента. Предъявив же искомого правонарушителя детективу № 1, Система поступает согласно инструкции. То есть передает в органы судебные, медицинские либо педагогические. Сам Гурилин не интересовался судьбами своих подопечных, уж очень много их было. Внимательно знакомился лишь с теми, кто попадался неоднократно — верными кандидатами на переселение или «коренное перевоспитание».

Грейс Летерье — 16 лет, карманные кражи, наркотики, разврат, милая девочка с опустошенным взором.

Гарри Краммер — 25 лет, рецидивист, на прошлой неделе он допустил переход улицы в неположенном месте, но тогда его не задержали, теперь проехал в вагоне скоростного экспресса по фальшивой кредитной карточке… Гурилин уже собрался бросить привычное «дальше», но вгляделся в фотографию и присвистнул.

Вот нахал! Не потрудился сменить даже имя и фамилию. Переправил код в карточке и решил, что его не найдут. Пристально вглядевшись в физиономию доморощенного гуру, духовного наставника банды распущенных подростков, инспектор нажал клавишу «Срочный арест» и закодировал мотивы. Генри Краммер находился в бегах. Не высидел положенного ему трехмесячного срока в исправительном доме — и вот опять отличился.

Взглянув на следующую фотографию, появившуюся на экране, инспектор поискал глазами исходные данные, подал запрос на пульт. Немолодая женщина с опухшими красными глазами шмыгнула носом и сказала:

— Не трудитесь, инспектор. Я не преступница. Я пострадавшая. Я долгое время пыталась поймать вас по телефону, но вас невозможно найти. Ваши номера не отвечают.

Инспектор кивнул. Его личный номер был известен очень немногим, и посторонним, как правило, отвечал киберсекретарь. Для того чтобы поговорить лично с инспектором, надо было набрать еще дополнительный индекс.

— Поэтому я решила воспользоваться своим служебным положением, — виновато улыбнулась женщина, — я работаю главным программистом в Юго-Западном вычислительном центре. Меня зовут Синтия Лайменс.

— Слушаю вас, — терпеливо сказал инспектор.

— У меня… пропала дочь, Эльза, — тихо сказала женщина, и на глаза ее навернулись слезы.

— Она найдена вчера утром. Разве вам не сообщили? — ответил он через десять секунд после того, как мысленно запросил Систему.

— Она найдена мертвой, — уточнила женщина.

— Да, мертвой, — согласился Гурилин. — Утонула, кажется.

— Я… подозреваю, что ее убили, — сказала Синтия Лайменс, нервно теребя в руках платочек.

— Кто?

— Те, кто ее похитил.

— А кто ее похитил?

— Не знаю… Не имею ни малейшего понятия. Они держали ее взаперти. А я… я делала все, что они требовали.

— Что же, например?

— Я понимаю, что это звучит глупо, но… — Она пожала плечами. — От меня потребовали вычислить «формулу Импера»… У меня это не получилось и они…

— Я сочувствую вашему горю, — серьезно сказал инспектор, — но не вижу здесь оснований для открытия уголовного дела. Ваша дочь утонула месяц назад. — Из щели принтера вывалился бланк с текстом. — Вот передо мной врачебное заключение. Его писал опытный эксперт, которому я не могу не доверять. И он утверждает, что смерть произошла во время купания. Но даже если бы это дело было действительно нечистым, если бы кто-то похитил вашу дочь, он мог бы потребовать от вас чего угодно: сертификатов, драгоценностей, антиквариата. Но для чего ему, скажите, искать подтверждение нелепой и несбыточной легенде? — И видя, что женщина открывает рот для того, чтобы что-то сказать, он заторопился: — Я попросил бы вас больше никогда не злоупотреблять своими знаниями для того, чтобы отрывать людей от работы. Подобные действия квалифицируются как служебное преступление.

— Я… я смотрела ваше выступление по телевидению, — сказала женщина, дрожа от гнева, — и я думала, что вы — смелый, честный человек. А вы… вы либо идиот, либо сообщник этих подонков!