Корт XXIII

Андрон крутанул ручку настройки «поводка». И немедленно вокруг него заплясала задорная фарандола, праздничный хоровод венецианского карнавала окружил его, осыпал конфетти… Он рванулся вбок — и попал на состязание поэтов при дворе герцога Миланского. Он в растерянности крутил и крутил ручку, стервенея от ежесекундно меняющихся вокруг него одежд, обычаев, строений, от призраков, которые окружали его глумливой толпой, или ходили поодаль, подбоченясь, не замечая его, или в недоумении таращили глаза.

И тогда он набросился на толпу разряженных фантомов и стал расшвыривать их в разные стороны, колотил по лицам сенаторов и рыцарей, крестьян и феодалов, греков и илотов, громя и сокрушая все, что попадалось ему под руку, пока резкий широкий сноп света не ударил ему в глаза, ослепляя мертвенно-белым сиянием, и в наступившей гробовой тишине не прогремел унылый голос клюги:

— Человек! Стоять! Вы совершили преступление!

Глава двенадцатая ПРЕСТУПНИК

— Стоять, человек, стоять, — монотонно и даже немного нараспев повторяла клюга. — Не делайте никаких движений, не пытайтесь бежать…

Гурилин сделал шаг вперед.

— Стоять!!! — загремел тот же голос. — В случае сопротивления вы будете поражены парализующим лучом!

Инспектор огляделся. Внутренность огромного зала была залита мертвенно-белым светом. В голубоватом мерцании светильников потеряли свои очертания сказочные замки, рассеялись умиротворяющие пейзажи. Декорации различных эпох превратились в хаотические нагромождения металла, пластика, ткани. Вокруг него беспорядочно блуждали и время от времени странно подергивались надувные роботы, вздымали руки, гримасничали. Невдалеке растерянно озиралась кучка людей, истерически, навзрыд заплакал ребенок.

К инспектору подошли несколько человек.

— В чем дело? — спросил один из них.

— Я… не знаю.

— Для чего вы начали ломать роботов, бить людей, хулиганить?

— Я… — инспектор оглядел людей, которые смотрели на него спокойно и настороженно. — Только что здесь был убит человек. Мы сидели за столом в мушкетерском кабачке, — торопливо объяснял он, пока они шли за ним на место происшествия, — как вдруг началась драка. И он вдруг упал… Я думаю, это один из роботов ударил его…

— Чем? — спросил один из служителей музея, подойдя к перевернутому столу. — Чем мог зарезать вашего приятеля этот прыгающий матрац?

Какое-то бесформенное чучело колыхалось над перевернутым столом, над трупом человека, плавающего в луже крови.

— Но я же ясно видел, здесь только что дрались мушкетеры! — воскликнул Гурилин.

— Это иллюзия. Оптический обман. Если проекцию производить под одним углом, вы увидите мушкетеров, под другим — наполеоновских гвардейцев, под третьим — дикарей, дерущихся с тиграми. Для этого у вас на груди и висит «поводок», чтобы любой видел только то, что ему вздумается.

Мало-помалу вокруг них собирались люди.

— Пропустите! Пропустите меня!.. — Сквозь плотный слой зевак к месту происшествия пробился директор музея. Увидев труп, он всплеснул руками и поглядел на Гурилина:

— Ты?.. — с ужасом прошептал он. — Зачем ты убил ее?

— Кого? — закричал инспектор, рванувшись к нему, но его держали несколько крепких рук.

— Да-да, — топорщил брови Шарль Дебуа, — я все понимаю, все это, конечно, ужасно, жуткая трагедия, удар по престижу нашего правосудия…

— При чем здесь престиж правосудия? — убеждал его Андрон. — Я в третий раз объясняю тебе, почему бежал Шенбрунн. Он был одинок перед бандой преступников и боялся за свою жизнь. Я думаю, что тебе стоит отправиться на маяк, где он служил смотрителем, и хорошенько обыскать все помещения. Он уже напал на след преступников…

Дюбуа замялся.

— Я думаю, тебе все же лучше сознаться. Видишь ли, мне будет проще квалифицировать это преступление как служебное, и я потребую максимального смягчения приговора. Годика два-три оттрубишь на Церере, накачаешь мускулы, а?..

— Ты идиот! — закричал Гурилин.

Повернувшись к кому-то, судья сказал:

— Он совершенно невменяем. Может, хоть вас послушает?

На экране появилась заплаканная Сандра.

— Энни, — прошептала она сквозь слезы. — Я… никогда не смогу осудить тебя… никогда. Я клянусь, что поеду в ссылку вместе с тобой. Понимаешь, пока что есть возможность представить, что все это произошло в результате аффекта. Ты ведь не любил этого извращенца, да? Как можно уважать мужчину, который наряжается в женское платье и вообще ведет себя как женщина?

— Не пори чушь! — прикрикнул на нее инспектор. — Я никого не убивал. Мне просто нечем было его убить!

— А это? — спросил один из дежурных, сидящих в кабинете директора музея. Двумя пальцами он поднял и продемонстрировал всем находящимся в комнате и присутствующим на экране большой обоюдоострый нож. — На нем отпечатки именно ваших пальцев.

— Я разрезал им бифштекс.

— Но лезвие его в крови.

— Он мог упасть в кровь, когда перевернулся стол.

— И тем не менее убийство произведено именно этим ножом, — заявил врач, который производил вскрытие. — Кстати, эксперты обнаружили в ране атомы железа. Где вы взяли этот нож?

— Мне его подал бармен… ну, прислужник в этом кабачке…