Кортес

Идет, кряхтит, тащит амуницию. Крепенькая… Теперь у нас, почитай, у каждого слуги завелись. Кто пристал из тех, кого готовились съесть храбрые тласкальцы, кто ещё раньше прибился, кого ребята силком принудили. Таких, конечно, большинство… С другой стороны, солдату без ухода на марше мука. Цветок ничего была, справная… Эх, жаль писать об этом нельзя. Почему? Да потому что сеньор Кортес глазом на этих приблудших косил. Запрещать не запрещал, но иной раз кривился…

В те поры народ вздохнул спокойней. Все складывалось, как он обещал. Замирились мы и с Мотекусумой, и с тласкальцами. Кончились бои, погода стояла великолепная, а ведь уже сезон дождей начался — видно, берегла нас милость божья. Народ на марше уже к землице начал присматриваться — где, какой кусок попросить. Мне, например, окрестности Чолулы понравились, но обосноваться здесь я бы не хотел. Место открытое, самое подходящее для сражений. Мирные деньки скоро кончатся, это каждый из нас понимал. Вот почему недовольство, почему ропот — топаем, топаем, все без добычи. Пока все золото сеньор Кортес в свои сундуки складывает. Ради чего терпим столько невзгод, мучаемся день и ночь, копьями обороняемся? Тласкала страна нищая, у них даже соли нет. Разве что самоцветы. Я там, помнится, пару больших изумрудов выменял. Цветок мне их в полу стеганной хлопчатобумажной куртки зашила.

Об этом тоже писать не с руки. Интересно, где теперь Цветок? Выжила ли во всей этой кутерьме? Не нашел я её потом с Истапалапане. Говорят, подалась к родственникам на север. И сына маленького с собой увела. Я в ту пору как раз вернулся из Испании, куда отправился с сеньором Кортесом. Молод был, простоват… Не по мне оказалась столичная жизнь, все время на побегушках. Дон Эрнандо позаботился о ветеранах, но жизнь в Новом Свете показалось мне милее. Тем более, что Цветок в Истапалапане живет… К тому же, оказывается, у неё сынок родился. По всему выходит, мой. Пойти за ней на север? Куда?.. Разбросала нас война, теперь концы не пришьешь. Вот и отправился в Гватемалу. Помню, не выдержал, снова поехал в Мексику. Надеялся — разыщу свою мексиканку… Даже следа не нашел… Вот привез сюда, на перешеек, апельсиновые деревья. Посадил, прижились… Что ж, живу неплохо, имение есть, кукурузу сажаю, а душа все на север просится. На озеро Тескоко… Или куда подальше, где теперь Цветок живет. У неё поди уже своя семья. Если не пристукнули её и сына братья-христиане, которые вороньем слетелись на завоеванные земли. Прав был Кристобаль Колон, когда говорил: «Я первый распахнул дверь в Новый Свет, да вошли в неё другие». То же самое может сказать и сеньор Кортес, мир праху его.

Я с ними согласен…

Первые дни в Чолуле была тишь да благодать. Мы бродили по городу, взобрались на вершину самой большой, невиданной доселе пирамиды. Она была под стать окружавшим долину холмам. С её вершины открывался чудесный вид на городские кварталы, на ближние хребты, на две курящиеся горы. Один из сопровождавших нас жрецов объяснил — слева Попокатепетль, «курящийся холм», справа, севернее, Иштаксиуатль, «белая женщина».

Оба языческих попа были примерно одного, среднего, возраста, один, правда, немного постарше. Наряжены в заляпанные засохшей кровью черные одежды. Уши у них были изорваны, волосы напоминали конскую гриву. Они никогда не стриглись, проводили дни в молениях, дежурствах на вершине, где должны были следить, чтобы костер не угас, и в истязаниях плоти. У них, у ацтеков, такой обычай — себе они тоже безжалостно кровь пускали. Проделают дырку в мочке и начинает через неё веревку протаскивать. Туда-сюда, туда-сюда… Конечно, и людей резать приходилось. Один нам даже обсидиановый нож продемонстрировал — полукруглые лезвия с обеих сторон, ручка по середине. Предложил показать на ком-нибудь из нас, как с этим ножом управляться. Все поежились, посмеялись, жрец тоже, только молодой Андрес взъерепенился — как ты посмел, мы посланники Кецалькоатля!.. Когда Агиляр перевел жрецу, тот ничего не сказал, только усмехнулся в ответ.

Чолула — город великий! Сравнить его можно только со сказочным Багдадом, столицей магометан. Видеть Багдад мне никогда не доводилось, однако в рыцарских романах его очень красочно описывают. Жители в Чолуле носят такие же плащи, что и наши мавры. Издали очень похоже. Сам Кецалькоатль — это огромный идол, пернатый змей, вырезанный из камня, с митрой на голове, темным лицом, поверх которой развевались огненного цвета перья. На шее золотое ожерелье, серьги из мозаичной бирюзы. В одной руке скипетр, усыпанный драгоценными камнями, в другой — расписной щит. Как объяснил жрец, с его помощью идол управляет ветрами.

Меня в ту пору приставили к донне Марине, я не должен был отходить от неё ни на шаг.