Кортик. Бронзовая птица

Минутная стрелка дрогнула, подвинулась — открылась дверца над циферблатом, оттуда выскочила кукушка. Она двенадцать раз прокуковала, потом часы захрипели, кукушка дернулась вперед, вслед за ней повернулась башня часов, открыв верхнюю часть футляра. Футляр был с двойными стенками. Хитроумие тайника заключалось в том, что снаружи башня часов и футляр казались сделанными из цельного куска дерева. Только после завода часов внутренняя пружина поднимала башню и открывала тайник, представлявший собой глубокий квадратный ящик, наполненный бумагами.

Здесь лежали свернутые трубкой и обвязанные ниткой чертежи с примятыми, обтрепанными краями, папки, туго набитые пожелтевшими от времени листами бумаги, тетради, большой блокнот в сафьяновом переплете.

Свиридов и моряк осторожно вынули документы, разложили на столе и начали их внимательно рассматривать, изредка перебрасываясь короткими фразами. Мальчики жались к столу, тоже пытаясь что-нибудь увидеть.

— Все разложено по морям. Вот даже Индийский океан, — говорил моряк. Он прочитал на обложке одной папки:

— “Английский корабль “Гросвенор”. Затонул в тысяча семьсот восемьдесят втором году у острова Цейлон. Груз: золото и драгоценные камни. Бриг “Бетси”…”

— Давайте-ка лучше свои моря поглядим, — перебил его Свиридов.

— Так. — Моряк перебрал папки и развязал одну. — Черное море. Вот оглавление: “Трапезунд”, корабль крымского хана Девлет-Гирея… “Черный принц” — затонул двадцать четвертого ноября тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года в Балаклавской бухте, разбившись во время шторма о прибрежные скалы, груз — пять миллионов рублей золотом… — Он перелистал бумаги, покачал головой. — Какие сведения! Точные координаты места гибели, показания очевидцев, огромный справочный материал…

— Крепко! — весело сказал Свиридов. — Для “Судоподъема” все это очень пригодится.

— Да, — подтвердил моряк, — материал неоценимый.

74. ВСТУПЛЕНИЕ

Машина мчалась по Ярославскому шоссе к Москве. На заднем сиденье развалились Миша, Генка и Слава. Ребята торопились в школу на торжественное заседание, посвященное пятилетию Красной Армии. Свиридов и моряк остались у Терентьевой.

— Все ж таки он вредный старикашка, — сказал Генка.

— Кто?

— Поликарп Терентьев.

— Почему?

— Не мог в тайник немного наличными подбросить.

— Вот-вот, — засмеялся Миша, — ты еще о нитках поговори.

— При чем тут нитки! Думаешь, я тогда не знал, что у них в складе оружие? Отлично знал. Только я нарочно о нитках говорил, для конспирации. Вот увидите: в конце концов Никитский признается, что взорвал “Императрицу Марию”.

— Миша, — сказал Слава, — а письмо?

— Ах да!

Миша вынул из кармана письмо, которое только что вручил им Свиридов. На конверте крупным, четким почерком было написано: “Михаилу Полякову и Геннадию Петрову. Лично”.

Миша вскрыл письмо и вслух прочел:

“Здравствуйте, дорогие ребята Миша и Генка!

Угадайте-ка, от кого это письмо. Угадали? Ну, конечно, угадали. Правильно! Это я, он самый, Полевой, Сергей Иванович.

Товарищ Свиридов написал мне о ваших делах. Вот уж никогда не думал, что вы с Никитским справитесь! Мне даже немного стыдно, что он тогда, в Ревске, бока мне намял.

Кортик дарю вам на память. Вырастете большие, посмотрите на кортик и вспомните свою молодость.

О себе могу сообщить, что опять служу на флоте. Поднимаем со дна корабли, ремонтируем их и пускаем плавать по морям-океанам. На этом кончаю.

С коммунистическим приветом — Полевой”.

Машина въехала в город. Сквозь ветровое стекло виднелась Сухарева башня.

— Опоздали мы на собрание, — сказал Миша.

— Может быть, вовсе не идти? — предложил Слава. — Очень интересно смотреть, как другим будут вручать комсомольские билеты.

— Именно поэтому мы и должны прийти, — сказал Миша, — а то еще больше засмеют.

Вот уже и Арбат.

— Приехали, — объявил шофер.

Мальчики вылезли из машины и вошли в школу. На лестнице было тихо и пусто, только тетя Броша сидела у раздевалки и вязала чулок. Собрание уже началось.

— Не велено пускать, — сказала она, — чтобы не опаздывали.

— Ну, Брошечка, — попросил Миша, — ради праздника.

— Разве уж, — сказала тетя Броша и приняла их одежду.

Мальчики поднялись по лестнице, тихо вошли в переполненный зал и стали у дверей. В глубине зала виднелся стол президиума, покрытый красной материей.