Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

- Ах, Миша, Миша, - улыбнулся Навроцкий, - и по таким вещам вы судите о людях?! Хотите знать правду? Да, все сделали с моего ведома. Больше того - по моему настоянию. Судите сами. С великими трудами добыл я вагон мануфактуры, обил десятки порогов, вырвал сотни резолюций. Наконец товар мне выдан, я его оплатил, получил железнодорожный вагон, тоже, между прочим, не без труда, телеграфировал в Батуми, что отгружаю товар. И вдруг, в последнюю минуту, Зимин приказывает задержать вагон, по видимому, для того, чтобы передать его другому агенту, возможно, более настойчивому, более предприимчивому или более знакомому. А я должен начинать все сначала, опять ждать месяц или два. Какой же я после этого снабженец? Лопух, дурак и бездарь!

Они шли мимо темных, но знакомых витрин. Миша молчал. В рассуждениях Навроцкого была своя логика. Впрочем, логика была и в рассуждениях Панфилова. Чужая логика.

Валентин Валентинович продолжал:

- Представьте: вы директор швейной фабрики, ждете вагон мануфактуры, иначе фабрика не может работать. А ваш уполномоченный, тюфяк, чурбан, проворонил этот вагон, уступил его неизвестно кому, и фабрика должна остановиться. Будете вы держать такого уполномоченного?

- Допустим, вы защищали интересы своего предприятия, - сказал Миша.

- А Красавцев? Панфилов?

Они стояли во дворе, в глубоком темном колодце, образованном корпусами дома. Несколько окон еще светились.

Валентин Валентинович раздел руками:

- О Красавцеве я ничего не знаю.

Не хочет говорить о Красавцеве. А ведь встречался с ним в ресторане. Все врет, все придумывает.

- А Панфилов? Почему Панфилов защищал интересы вашего предприятия, а не выполнил приказ своего инженера? Вы с ним вступили в сделку, дали взятку. Он взяточник, а вы взяткодатель.

Удар был точный. Прямолинейность этих мальчиков может быть опасной.

Обдумывая каждое слово, Валентин Валентинович сказал:

- Взятки я ему не давал. Просто Панфилов не хотел лишней волокиты и был, между прочим, прав: задержка вызвала бы много осложнений - простой вагона, штраф, неустойку и так далее и тому подобное… Но предположим, чисто теоретически, что было по другому: я что то дал Панфилову, пятерку, десятку; допустим, дал. Ну и что? Ведь мануфактуру я получаю не для себя, а для государственного предприятия.

- Это вопрос не денежный, а моральный, - возразил Миша. - За десятку человек продает честь и совесть.

- Да ничего я ему не давал! - закричал Навроцкий. - Вы заблуждаетесь!

- Я ничего не утверждаю, - ответил Миша, - не видел и потому не утверждаю. Вы у меня спросили: почему вы мне не нравитесь, я вам ответил.

Валентин Валентинович задумчиво проговорил:

- Да, с такими принципами, с такой прямолинейностью вам будет трудно жить, Миша…

В ночной тишине глухо, но близко и отчетливо раздался выстрел.

- Вы слышали? - Валентин Валентинович повернулся в ту сторону, откуда послышался выстрел.

- Как будто выстрел, может быть, пугач?.. - сказал Миша.

- Нет, не пугач, - встревожено произнес Валентин Валентинович, - это не пугач!

Миша показал на подъезд Зиминых:

- Вроде бы оттуда.

- Посмотрим! - решительно проговорил Валентин Валентинович и быстрым шагом направился к подъезду.

Глава 26

Они вошли в подъезд и услышали, как кто то бежал по лестнице.

- Они побежали наверх, - сказал Миша и, перескакивая через две ступеньки, кинулся вдогонку.

- Осторожно, Миша, они вооружены! - закричал Валентин Валентинович и побежал за ним.

Они пробежали несколько этажей и остановились, прислушиваясь. Топота уже не было слышно.

- Ушли на чердак, - сказал Миша.

И вдруг до них донесся крик:

- Папа, папа…

Они поднялись еще на этаж и увидели в дверях квартиры Андрея Зимина, босого, в трусах и майке. Размазывая кулачками слезы по лицу, он повторял:

- Папа, папа…

В коридоре на полу лежал Николай Львович.

- Зажгите свет! - крикнул Навроцкий.

Миша повернул выключатель.

Валентин Валентинович наклонился над Зиминым, увидел струйку крови на куртке и на полу.

- Звоните соседям! Срочно врача, милицию!

Соседи уже толпились на площадке, заглядывали в квартиру, полуодетые фигуры, испуганные, заспанные лица…

- Товарищи! - сказал Валентин Валентинович. - Есть ли поблизости врач?

- Во втором подъезде. Илья Борисович, - ответила соседка.

- Сходите за ним, побыстрее, пожалуйста!

- Сейчас, пальто накину.

- Товарищи мужчины, бегите к дворнику! У кого есть телефон, звоните в милицию!

Валентин Валентинович действовал быстро, решительно, все подчинялись ему. Сверху и снизу, разбуженные шумом, подходили жильцы, толпа заполнила площадку.

- Я услышал выстрел, разбудил Соню, говорю: слышишь, стреляют!

- Я дремала, но сквозь сон тоже слышала выстрел. Потом - топот ног по лестнице.

- Они вверх побежали.

- Наоборот, вниз.

- Человека застрелили, в собственной квартире, какой ужас!.. Но побежали наверх.

- Бандиты! Они вниз побежали. Зачем наверх? На крышу? На небо?

Валентин Валентинович сказал:

- Андрей, пойди оденься, простудишься!

Андрей шагнул в коридор, но испуганно отшатнулся, увидев распростертое на полу тело отца.

- Пойдем, деточка…

Соседка увела Андрея к себе.