Кортик. Бронзовая птица. Выстрел

Вертя в руках марку Боснии и Герцеговины, Миша искоса поглядывал в комнату, в которую удалился старик. Она была совсем темной, только на столе стояла электрическая лампа. Кто-то вполголоса переговаривался со стариком. Прилавок мешал Мише заглянуть в комнату, но он был уверен, что там находится именно этот высокий человек в белой рубахе. О чем они говорили, он тоже разобрать не мог.

Раздался звук отодвигаемого стула. Сейчас они выйдут! Миша наклонил голову к маркам и напрягся в ожидании. Сейчас он увидит этого человека… В глубине задней комнаты скрипнула дверь, и через несколько минут в магазин вышел старик. Вот так штука! Тот, высокий, ушел через черный ход…

– Выбрал? – хмуро спросил старик, вернувшись за прилавок.

– Сейчас, – ответил Миша, делая вид, что внимательно рассматривает марки.

– Скорее, – сказал старик, – магазин пора закрывать.

Он опять вышел в темную комнату, но дверь на этот раз вовсе не закрыл.

Лампа освещала край стола. В ее свете Миша видел костлявые руки старика. Они собирали бумаги со стола и складывали их в выдвинутый ящик. Потом в руках появился веер, черный веер. Руки подержали его некоторое время открытым, затем медленно свернули. Веер превратился в продолговатый предмет…

Затем в руках старика что-то блеснуло. Как будто кольцо и шарик. Вместе со свернутым веером старик положил их в ящик стола.

Медленно возвращался Миша домой. Итак, он не увидел таинственного незнакомца. Однако все это очень подозрительно. И ушел этот человек через черный ход. И старик вел себя как-то настороженно. И Борька-жила сюда ходит…

Уже подойдя к своему дому, Миша подумал о веере, и неожиданная мысль мелькнула вдруг в его мозгу. Когда старик свернул веер, он стал подобен ножнам… И кольцо как ободок. Неужели ножны?

Глава 34 АГРИППИНА ТИХОНОВНА

Взволнованный этой догадкой, он побежал разыскивать друзей. Он нашел их на квартире у Генки.

Ребята сидели за столом. Слава линовал бумагу, а Генка что-то писал. Он с ногами забрался на стул и совсем почти лег на стол.

Против них сидела Агриппина Тихоновна. На кончике ее носа были водружены очки в железной оправе. Она посмотрела поверх них на вошедшего в комнату Мишу. Потом снова начала диктовать, отодвигая от себя листок, который она держала высоко над столом, на уровне глаз.

– «…Рубцова Анна Григорьевна», – медленно диктовала Агриппина Тихоновна. – Написал? Аккуратней, аккуратней пиши, не торопись. Так… «Семенова Евдокия Гавриловна».

– Гляди, Миша, – крикнул Генка, – у меня новая должность – секретарь женотдела!

– Не вертись, – прикрикнула Агриппина Тихоновна: – весь лист измараешь!

Миша заглянул через плечо Генки: «Список работниц сновального цеха, окончивших школу ликвидации неграмотности». Против каждой фамилии стоял возраст. Моложе сорока лет не было никого.

– Вертишься! – продолжала ворчать Агриппина Тихоновна. – Вон Слава как аккуратно рисует, а ты все вертишься… Ну? Написал Евдокию Гавриловну?

– Написал, написал… Давайте дальше. И чего вы вздумали старушек учить?

Агриппина Тихоновна пристально посмотрела на Генку:

– Как – чего? Ты это что, всерьез?

– Конечно, всерьез. Вот, – он ткнул пером в список, – пятьдесят четыре года. Для чего ей грамота?

– Вот ты какой, оказывается! – медленно проговорила Агриппина Тихоновна и сняла очки. – Вот какой!.. А я и не знала.

– Чего, чего вы? – смутился Генка.

– Вот оно что… – снова проговорила Агриппина Тихоновна, продолжала пристально смотреть на Генку. – Тебе, значит, одному грамота?

– Я не…

– Не перебивай! Так, значит, тебе одному грамота? А Семенова сорок лет на фабрике горбом ворочала,ей,значит, так темной бабой и помирать? И я, значит, тоже зря училась? Двух сыновей в гражданской схоронила, чтобы, значит, Генка учился. а я как была, так чтобы и осталась? И вот Асафьеву из подвала в квартиру переселили тоже, выходит, зря. Могла бы и в подвале помереть – шестьдесят ведь годов в нем прожила… Так, значит, по-твоему? А? Скажи.

– Тетя, – плачущим голосом закричал Генка, – вы меня не поняли! Я в шутку.

– Отлично поняла, – отрезала Агриппина Тихоновна, – отлично, сударь мой, поняла. И не думала, не гадала, Геннадий, что ты такой. Не думала, что ты такое представление имеешь о рабочем человеке.

– Тетя, – упавшим голосом прошептал Генка, не поднимая глаз or стола, – тетя! Я не подумавши сказал… Ну… Не подумал и сказал глупость…

– То-то, – наставительно проговорила Агриппина Тихоновна, – а нужно думать. Слово – не воробей: вылетит – не поймаешь… – Она тяжело поднялась со стула: – В другой раз думай…

Глава 35 ФИЛИН

Агриппина Тихоновна вышла на кухню. Генка сидел, понурив голову.

– Что, – насмешливо спросил его Миша, – попало? Еще мало она тебе всыпала. Тебе за твой язык еще не так надо.

– Ведь он признался, что был неправ, – примирительно сказал Слава.

– Ладно, – сказал Миша. – Ну что, Генка, видел ты того, высокого?

– Никого я не видел, – мрачно ответил Генка.

– Так вот… – Миша облокотился о край комода и безразличным голосом произнес: – Пока вы здесь сидели… я… видел ножны.

– Какие ножны? – не понял Слава.

– Обыкновенные, от кортика.