Кортни Лав : подлинная история

Теперь, когда у Курта было с кем делиться, наслаждаться, заниматься небрежным, ленивым, пропитанным героином сексом, он принимал наркотики больше, чем когда-либо раньше. В стане «Нирваны» вину возложили на Кортни, даже вплоть до предположения, что она пробудила у него интерес к этому наркотику.

«Это было так, — рассказывала Кортни Майклу Азерраду. — «Эй, знаешь, что? Я только продала миллион чёртовых альбомов, я заработала миллион долларов, я собираюсь разделить их с тобой, и давай кайфовать!».

«[Героин] — это наркотик, который делает тебя сонной и счастливой. Это — наркотик, который принимаешь, если находишься в чёртовой пятизвёздочной гостинице и можешь заказать себе в номер всё, чёрт возьми, что хочешь, и ты можешь просто лежать в кровати и вовсю пускать слюни, потому что у тебя в банке миллион баксов. Это — наркотик, который принимаешь, когда хочешь навеки оставаться ребёнком».

Если это объяснение заставило руководство нервничать, интервью Курта и Кортни в апрельском номере «Sassy» 1992 года, должно быть, их поразило. «За последние несколько месяцев, — начал Курт, — я влюбился, и моё отношение резко изменилось, и я не могу поверить, насколько я стал счастливее, и насколько я даже менее ориентирован на карьеру. Порой я даже забываю, что играю в группе, так я ослеплён любовью. Я знаю, что это звучит смущающе, но это правда. Я мог бы бросить группу прямо сейчас. Это неважно».

Они говорили о викторианском доме, который они планировали купить в Сиэтл, и о ребёнке, которого они хотели иметь.

Это интервью проводилось в январе, когда «Нирвана» была в Нью-Йорке, чтобы записать выступление на «Saturday Night Live». «Мы были навеселе, — впоследствии говорила Кортни. — Мы приняли много наркотиков. Мы купили таблетки, а потом дошли до Элфабет-Сити, и Курт был в шляпе, я была в шляпе, и мы приобрели кое-какие наркотики».

«Люди просто ждали в очереди, — изумлялся Курт. — Адвокаты, бизнесмены в костюмах-тройках, героинщики, босяки, самые разные люди».

Вернувшись в Лос-Анджелесе, они сняли квартиру на Норт-Сполдинг-авеню в районе Фэйрфакса и принялись украшать её кукольными головами, игрушечными обезьянами, шкатулками в форме сердца, сигаретными окурками и граффити. Однажды ночью после ссоры Кортни нацарапала на стене: «МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ», чтобы напомнить Курту об их истинных отношениях. «Я просто вставал, принимал наркотики, слушал музыку, рисовал и играл на гитаре, — говорил Курт об этом периоде. — Это было восстановление. Я был в туре семь месяцев. Мне нужно было это делать».

«Pretty on the Inside» попал в топ-двадцатку лучших альбомов «Melody Maker», а «Teenage Whore» — в топ-двадцатку синглов в Англии. По стандартам независимого рока, «Hole» были обалденными. Но жизнь с самой успешной рок-звездой в мире могла бы задеть чью угодно уверенность в себе. Кортни боролась с этой дилеммой ещё с Европы. Она гордилась Куртом и думала, что он полностью заслужил свою славу и благосостояние. Но она тоже это заслужила. Она далеко продвинулась в своей собственной решимости и таланте. Она бы провалилась на месте, если бы её стали воспринимать как ту, которая теперь добилась успеха благодаря своим связям.

А потом она на самом деле провалилась на месте.

В конце января она выяснила, что беременна.

Глава четырнадцатая

Будет ли у него две головы? Будет ли он беспомощным? Кортни спрашивала себя, но знала, что она должна родить этого ребенка. Было невозможно, чтобы она могла уничтожить эту смесь Курта и себя самой.

Прежде всего, даже тогда, она знала, что Курт не намеревался прожить долгую жизнь. Она намеревалась привязать его к этому миру по возможности на максимальное количество лет, но его тело было таким слабым и напряжённым, его восприятие своего собственного таланта — таким незначительным, его голова была слишком полна наваждений. Кортни боялась, что если она прервёт эту беременность, у неё, возможно, не будет шанса зачать с ним ещё одного ребёнка.

Тератолог, с которым они консультировались для гарантии, сказал им, что употребление героина в первом триместре беременности не причиняет никакого известного вреда развивающемуся зародышу. («Но скажите это какой-нибудь американской домохозяйке, — говорил Курт. — Вы не можете ожидать, что в это кто-то поверит».) Кортни могла позволить себе принимать его постепенно и легко. Их опасения развеялись, и они решили продолжать детоксикационную терапию и беречь свою Бин («Фасолину») (названную из-за её формы на сонограмме).

Они остановились в «Холидей Инн» и вверили себя заботе детоксикационного врача. Вскоре в ванной появился запах их тяжёлой болезни. Кортни коротала время за написанием длинных писем, включая это, похожее на «Под Стеклянным Колпаком», одной из подруг: