Корж идет по следу

Прокопенко откинулся на спинку стула, удивленно заморгал глазами.

— А откуда вам известно об этом?..

— Праздный вопрос! Неважно — откуда, но ведь это — факт. Факт или нет?..

— Предположим…

— Точно!

— Ну… и что же? — Прокопенко беспокойно заерзал на стуле.

— И вот, представьте себе, что к вам является некая личность и предлагает шестизначную сумму за секрет производства этой самой новой продукции. Даже семизначную цифру! — торопливо добавил Лозинский, заметив, как глаза Прокопенко начали округляться, а лицо покраснело.

— Так вот зачем вы пришли ко мне? — прохрипел инженер.

Лозинский остался невозмутим.

— А что, предложение дельное.

— Вы… Вы негодяй! Мерзавец! Я отправлю вас куда следует! — Прокопенко метнулся к письменному столу, на котором стоял телефон.

Но Лозинский, несмотря на хромоту, опередил его и положил левую руку на трубку. В правой у него тускло блеснул пистолет.

— Сядьте на место! Ну!.. — прошипел он в перекошенное от страха и негодования лицо инженера.

Прокопенко, тяжело передвигая ноги, вернулся к столу. Лозинский развернул трубку, вынул из нее микрофон и положил в карман.

— Ишь ты, какую прыть показал! — брезгливо проговорил он, глядя на притихшего инженера. — А сначала следовало подумать, будут ли верить вам…

— Я честный человек, вы не смеете!..

— Молчите! Я лучше знаю, кто вы такой. В первую нашу встречу вам очень не хотелось вспоминать восемнадцатый год и дни, проведенные в немецкой контрразведке.

— При чем тут восемнадцатый год?..

— Забыли? Или постарались забыть?.. Конечно, такое лучше выкидывать из памяти начисто.

— Что? Какое? — растерянно воскликнул Прокопенко.

— Не орите, вас еще не вешают! Я могу напомнить… Ну, давайте еще по рюмочке… Разговор предстоит неприятный, лучше подкрепиться.

Прокопенко повиновался, словно загипнотизированный, торопливо опрокинул рюмку в рот и сморщился, забыв о закуске. Лозинский под самый нос подвинул ему сковородку.

— Ешьте.

Прокопенко взял вилку.

— Так вот, о восемнадцатом годе… Если ваша память не удержала событий прошлого, то моя хранит их очень цепко, и я вижу все происшедшее когда-то, словно сейчас. И я сам расскажу все…

Вам тогда было ровно двадцать лет и вы работали электромонтером в типографии некоего Василенко. Можете не подтверждать сказанное мною, — это никому не нужно… После прихода немцев местная подпольная организация большевиков сумела вовлечь в свою работу наборщиков и печатников типографии, и вот город начал наводняться всевозможного рода листовками, прокламациями, воззваниями. Немецкое командование с ног сбилось в поисках типографии. Никому, конечно, не могло прийти в голову, что вся эта красная крамола печатается у Василенко, человека, хорошо известного немцам и даже сотрудничавшего с ними. Да он и сам не знал, что в его типографии по ночам, вместе со срочными заказами немецкой комендатуры, американки отшлепывают большевистские листовки.

Вы тоже начали почитывать листовки и однажды, по глупой случайности, сунули одну из них в карман и забыли о ней. А вечером, после работы, вы зашли за чем-то на базар и попали в облаву…

Вы, конечно, не забыли следователя контрразведки доктора Рафке. Такой худощавый, немного косил левым глазом и классически умел пускать кровь несговорчивым пациентам. Меня подсадили к вам чтобы в интимных разговорах между друзьями по несчастью выпытать что-нибудь. Каждое слово, сказанное вами, я аккуратно передавал Рафке, когда меня якобы вызывали на допрос. Но основного результата добился он сам. Вы не вынесли побоев, струсили и выдали всех до единого.

Могу сообщить вам, что всех до единого их расстреляли. И виновны в этом только вы!

Прокопенко сидел бледный. Лоб, словно бисером, усеял холодный пот. Боже мой, это сама судьба явилась невесть откуда! Ведь все, сказанное этим «старым другом», было на самом деле. Было!.. Смалодушничал, испугался побоев, предал товарищей… Попробуй, докажи теперь, что тебя силой принудили подписать смертный приговор другим… А Лозинский продолжал:

— В немецкой разведке сидели дальновидные люди, они учли, что вы можете пригодиться в будущем и заставили вас подписать вербовочное обязательство. У меня есть с него фотокопия, как и со всех протоколов допроса по делу типографии, и если понадобится — могу показать. Правда, поработать как немецкий агент вы не успели, — немцы были вынуждены покинуть Украину. Но о вас не забыли. Нет.

Мы никогда не теряли вас из вида и не беспокоили только потому, что в этом до поры не было нужды. А теперь пришло время произвести расчет. От вас зависит, с кем вы его поведете. Если с нами, то вы определенно останетесь в крупных барышах. Если впутаете в дело энкаведе… — Лозинский обвел вокруг шеи пальцем и ткнул в потолок.

— Решайте…

Прокопенко собрался с силами и прохрипел:

— Вы не сумеете доказать мою вину.

— Докажем, как дважды два. И не только старую, но и новую.

— Какую? — остолбенел Прокопенко.

Лозинский достал из грудного кармана листок бумаги, отогнул край и приблизил его к глазам инженера.

— Это вашей жены подпись? Посмотрите внимательно…

— Да, ее. Но что это?..