Коржик для Мохито

В очередной выходной они с Зорьяном распахнули окна в двух квартирах, надеясь окончательно изгнать запах краски, и отправились на обед к Цветану. Принесли с собой ведро черешни, килограмм апельсинового мороженого и связку воздушных шариков для медвежонка. Наум, супруг Цветана, приветствовал и их, и черешню с искренним радушием. Сразу же выставил на стол кастрюлю молочного киселя и огромную миску коржиков, и велел все это есть, пока в духовке готовится мясо с баклажанами. Мохито при виде округленного живота Наума оробел, а мелкого Стояна, бегающего на лапах, боялся придавить: серо-белый пушистик путался под ногами у гостей и родителей, карабкался на стулья, пытаясь стянуть коржик, падал, получал мягкий шлепок под зад и тут же начинал новый круг бесконечной карусели. Дело закончилось тем, что он влез на колени Мохито и решительно откусил кусок коржика из руки. Когти царапали ноги, медвежонок хрустел, ронял крошки, топтался, сопел, а Мохито сидел, как окаменевший.

Мысли метались как пчелы, пытающиеся донести до улья аконитовый мед. Стало ясно, что возня с чужими волчатами никогда не заменит собственного медвежонка. Мохито смирился с отсутствием личной жизни, давил потребности тела лекарствами, изредка занимался рукоблудием под душем или в ванной – с Шольтом и Йошей под боком сложно было позволять себе постоянные шалости. А потом, вроде, и один жить начал, но почему-то чаще шалить не получалось. С этим-то можно было побороться, но, сколько себя под душем ни ласкай, медвежат от этого не прибавится. Что делать? Не прослужив и двух недель, увольняться из нового отряда и переезжать в столицу? Место найдется, куда-нибудь да возьмут. Главный вопрос – что изменится? Нельзя сказать, что в столице по улицам разгуливали медведи-омеги, желающие с кем-нибудь познакомиться. Несколько общин на окраинах относились к чужакам мягче, чем здесь, на юге – главный город страны уравнивал приезжих, бросая в один котел. Проблема была в том, что в столице процветали те же грешки, что и тут: торговля ядреной медовухой, сдобренной химией, плюс расфасовка и продажа «пыли». К полицейским относились настороженно и не рвались принимать в семью.

«Уехать на север, поискать омегу-гризли? Прожить три-четыре года, перебиваясь случайными заработками, в дни Преломления Хлеба относить сотовый мед к алтарю, пытаться выловить в сладком мареве запах того, единственного, который согласится выносить моего медвежонка?»

– С тобой все в порядке?

Зорьян выглядел обеспокоенным. Цветан и Наум смотрели на Мохито с немым вопросом. Стоян доел коржик, спрыгнул на пол и решил закусить выпечку черешней – прямо из ведра.

– Задумался, – чувствуя, как начинают пылать щеки, ответил Мохито. – Не помню, выключил ли чайник.

– Выключил, – кивнул Зорьян. – Я перед выходом проверил.

И ведь прекрасно знал, что Мохито чайник не ставил. Зато Наум с Цветаном успокоились.

Обед удался. Вкуснейшего мяса с баклажанами не только хватило на всех, чтобы наесться до отвала, еще и осталась порция, которую Наум выложил в банку и завинтил крышкой. Чтобы они с Зорьяном взяли с собой. И коржиков целый пакет подарил. Мохито был на седьмом небе от радости: подарок пах выпечкой, омегой и медвежонком. Он не ощущал зависти – видимо, потому, что не знал Цветана раньше, и тот своим счастьем у него ничего не отобрал. Мог бы и не приглашать в дом, но пригласил, поделился каплей семейного уюта и домашней едой. Нет, никакой зависти. Только благодарность.

Мохито растянул коржики на два дня. Деликатный Зорьян не стал покушаться на выпечку, удовольствовавшись мясом с баклажанами. Мохито это было только в радость. Он разделял отрезки времени, вознаграждая себя сладким подарком. Пробежал кросс, выполнил упражнения – получай медовое колечко. Вышел на построение, получил порцию нравоучений от Светозара, проверил стенды со спецтехникой – получай второе. Это помогало сосредоточиваться на текущих делах, отодвигать подальше мысль о неизбежном одиночестве. Первый порыв – увольняться, бежать – утих. Привязанность к Йонашу и Шольту, привычка топтать знакомые переулки и парковаться на узких улочках привязывали к месту сильнее выкопанной берлоги. Если бы знать, что где-то ждет вторая половинка, Мохито, без сомнения, бросил бы все и уехал. Но не мог решиться на побег в пустоту.