Корзина желаний

Вийон закрыл лицо руками и со свистом вдохнул воздух сквозь неплотно сжатые зубы. Он прекрасно помнил, что произошло дальше. Он уже бежал к Айнри со всех ног, когда тот увидел его и закричал; бежал, повинуясь внезапному импульсу и совсем не думая о том, что даже вдвоем они ничего не сумеют противопоставить банде подростков. Малолетние грабители обернулись, желая увидеть, кого это там зовет на помощь их жертва, но прореагировать не успели, вернее – не успел Джадур, на которого и нацеливался щуплый и боязливый сын корзинщика, каким-то странным образом осознавая, что в первую очередь нужно вывести из игры наиболее опасного противника. Что было силы он ударил пяткой по колену Джадура, и здоровяк заорал и согнулся, а потом повалился наземь, выронив нож. Айнри тут же метнулся вперед, подобрал нож, выставил его перед собой и встал так, чтобы Вийон мог защищать его спину. Джадур орал и скулил, клялся, что обидчику теперь не жить, и посылал своих в бой, но теперь, конечно, стало намного проще. Четверо подростков пытались атаковать их, но нож в руках Айнри действовал на них завораживающе – по крайней мере, когда Вийон ударил одного из нападающих в горло, тот не сумел защититься. Мальчишка закашлялся и схватился за горло – двое выбыли, остались еще трое. Айнри взмахнул ножом, как будто собирался метнуть его – цель вильнула в сторону, но броска не было, а вместо этого Вийон пнул ком грязи, который попал точно в лицо уворачивавшемуся от броска подростку. Этого хватило, чтобы они отступили – бросились вниз по улице, забыв о товарищах, а все еще кашляющий мальчик и хромающий Джадур, как могли, поспешили за ними.

Вийон и Айнри посмотрели друг на друга. Они что, победили?.. Не может быть.

Шпана выкрикивала с безопасного расстояния оскорбления и проклятия, звучали обвинения в черной магии и одержимости, но не Вийон, ни Айнри не обращали на эти крики никакого внимания. Они все еще не могли до конца поверить в то, что победили. И все-таки, это было именно так. Вдвоем они наваляли пятерым, каждый из которых был на два-три года старше. Вийон видел в сияющих глазах Айнри обожание и восхищение и знал, что тот читает в его собственных глазах те же чувства. В тот день они поклялись друг другу в вечной дружбе.

Вийон – уже не мальчишка, а зрелый мужчина, бывший, к тому же, на десять лет старше, чем должен – медленно отнял руки от лица. Угол, где произошла та самая драка, был пуст, и дома изменили свой вид, возвращаясь к современному состоянию – одни покосились, другие сделались намного грязнее, третьи, напротив, засверкали свежепобеленными стенами. Тогда, тридцать лет назад он не задумывался, почему Джадур и его дружки начали обвинять Айнри в черной магии – а теперь ему это обстоятельство показалось странным. Айнри ведь в тот день не совершил ничего сверхъестественного – в чем же дело? Может быть, они что-то знали о нем еще до нападения и напали именно потому, что хотели посмотреть, на что способен богатенький и чистенький мальчик-чародей? Или была другая причина?.. Теперь этого уже никогда не узнать.

Вийон свернул в один из проулков и прошел два квартала, пока не увидел дом с плоской крышей и каштановым деревом, растущим у самой стены. Сейчас дом выглядел обитаемым, но тридцать лет его двери и окна были заколочены; они с Айнри не раз забирались на крышу, рвали каштаны и бросались ими – иногда в случайных прохожих, а иногда просто так, проверить, кто из них сумеет забросить каштан дальше. Каштановое дерево сильно разрослось за прошедшее время – теперь его ветви заслоняли, наверное, треть, а то и половину крыши.

Могло ли это быть нереальным? Сном, или выдумкой, возникшей от нужды в единственном друге? А как же тогда быть Джадуром и его бандой? Не мог же Вийон победить их всех в одиночку! Он всегда уносил ноги, только завидев издали Джадура и его дружков. Удивительно, как они его не убили и не искалечили после того случая… Задумавшись об этом, Вийон вдруг осознал, что совершенно не помнит, как после того дня сложились его отношения с Джадуром и другими мальчишками из банды. Кажется, он больше их не встречал. Но этого не могло быть, он целыми днями торчал на улице и должен был с ними сталкиваться. Но сколько не напрягался, он не мог вспомнить, чтобы та драка привела к каким-либо неприятным для него последствиям или что бы хоть кто-нибудь о ней вообще вспоминал. Так что же – снова ложь? Детская фантазия о победе, которую он сам сочинил для себя, прячась где-нибудь в углу от компании наглых и жестоких мальчишек?..

Вийон обхватил голову руками, застонал и поспешил дальше. Проклятый душевидец! Его вкрадчивые и доброжелательные слова – хуже яда Нечестивой Матери Демонов, изгнанной из Сальбравы в незапамятные времена вместе с остальными Последышами. Что этот душевидец сделал с ним, с его разумом, душой и сердцем? То, что казалось незыблемым, подверглось сомнению; самые лучшие и светлые воспоминания перестали дарить надежду и уверенность, потому что, возможно, всегда были ложью, придуманной слабым и жалким мальчиком для самоуспокоения.