Корзинка с бриллиантами

— Марина Петровна! — обратилась я к Вейнерт, когда дверь захлопнулась. — Что там такое с Любаней?

— Глупость какая-то! — сердито сказала Вейнерт. — Утром к ней в шорную зашел Синицын — воровать печенье, не иначе. И увидел на полу сережку. Поднял, смотрит — золотая. Тут его как током стукнуло — побежал на манеж, а там как раз Кремовские репетируют! Он сквозь решетку им сережку тянет и спрашивает — ваша? Кремовская как заорет — моя! Ну, закрутилось… Сейчас следователь твою Любаню трясет.

— Но ведь Кремовские сами не знают, когда пропали драгоценности! — воскликнула я. — То ли в ночь на понедельник, то ли в ночь на вторник! А Любаня дежурила на вторник! А на понедельник…

— На понедельник дежурил Валера, а тому в шорную заходить незачем, у него своя каморка с топчаном, — сказала Вейнерт. — В общем, скандал. Все думали, что это в окно залезли. Оказалось — домашний вор завелся. Ничего нет хуже, чем домашний вор!

— Любаня не воровала! — решительно заявила я. — Она не могла украсть. Я точно знаю, что она ночевала в гостинице!

— Ты ее там видела? — спросила Вейнерт. — Или она тебе говорила, что ночевала?

— Говорила… — до меня понемногу стало доходить, что Любаня сама себе старательно вырыла яму. Она выскользнула из цирка незаметно, она в гостинице старалась, чтобы ее не видели, обратно в цирк она тоже проскочила утром, как мышка. — Но ведь можно спросить Лаську! Она-то скажет!

— Лаську уже перепугали до полусмерти, — хмуро сказала Вейнерт. — Любаня же ее привела, вот на нее и налетели. А у нее за время болезни дни перепутались! И вообще для нее что понедельник, что вторник — разницы никакой.

— А Гаврилов? — с надеждой спросила я. — Неужели он не вступился? Любаня же у него столько лет отработала!

— Года четыре… Вступился, конечно. Поскандалил. А что станешь делать, если сережка — на полу в шорной?

Я быстренько выключила машинку и сложила в кучу бумажки.

— Побегу к Любане! — сказала я. — Она не виновата!

Когда я ворвалась на конюшню, то обнаружила там в толпе служащих и артистов зареванную Любаню и дядю Вахтанга. Они ругались.

— Да не ночевала я тогда! — кричала Любаня. — Я сразу вслед за Бураковым вышла. Ты, дядя Вахтанг, тогда ходил администрацию запирать!

— Неправду говоришь! — отвечал ей дядя Вахтанг. — А кто ночью в сортир ходил?! Я же слышу — цок-цок-цок! Каблуки твои я хорошо слышал! Сперва в сортир, потом обратно!

— Какие каблуки, дядя Вахтанг?! Не было меня тогда ночью, понимаешь, не было! — твердила Любаня.

Я все поняла. Это были мои каблуки… Валерий Кремовский тем временем тихо разговаривал в сторонке с незнакомым мужчиной. Видимо, это и был следователь. Я каждый раз любуюсь, с каким вкусом одет этот самый Кремовский. И вообще он еще ничего. Говорят, он моложе ее то ли на пятнадцать, то ли на восемнадцать лет. Интересно, сколько же ему… Надо было выручать Любаню. Даже если я сейчас и притворюсь, будто выудила коробку из бочки, все равно возникнет вопрос, и даже два вопроса: как в шорную попала сережка и где корзинка с бриллиантами. А объяснить я никому ничего не смогу, только разревусь почище Любани.

Я посмотрела на того, с кем беседовал Кремовский. Впечатление приятное… Только я еще не забыла, как у мамки на работе почистили одну сумочку, а в ней лежала зарплата и еще что-то ценное. Следователь по очереди допрашивал всех, кто заходил в ту комнату, где была сумочка. Я после этого мамку весь вечер лекарствами отпаивала. Может, у них таких дураков и сволочей — только он один и есть, откуда мне знать? Может, так и полагается — повально всех подозревать и орать на людей, — а вдруг преступник не выдержит и расколется? Я еще раз посмотрела на этого весьма приятного мужчину и решила, что разговаривать с ним не буду, а сделаю вот что…

Напротив цирка есть остановка, а возле остановки телефон-автомат. Я выскочила и побежала к нему. Набрала директорский номер.

— Мне Кремовскую, пожалуйста! — не своим голосом сказала я.

Вся моя надежда была на то, что она еще не смылась из директорского кабинета. И действительно — шеф передал ей трубку.

— Здравствуйте, Кремовская! — как можно уверенно сказала я. — Вы сейчас будете меня слушать и ничего не отвечать, только да или нет. Я знаю, где ваши драгоценности, и хочу вам их вернуть. Вы согласны?

— Да, — нерешительно ответила она. Должно быть, не поверила.

— Там только не хватает одной сережки и еще кулона с розочками, ну, корзинки… — я начала сбиваться с гангстерского тона. — Корзинку я вам верну потом. А вы скажите всем, что драгоценности нашлись! А корзинку я верну, честное слово! Вы согласны?

— Да.

— Тогда… Тогда через пять минут подойдите к цирковой кассе. Там стоит мусорник с крышкой. На крышке будет сверток. Я не шучу! Просто возле кассы сейчас нет ни души и никто не помешает. Это самое удобное место. Вы подойдете к мусорнику?

— Да.

— И сразу же скажите всем, что вещи нашлись. Ну, вы их куда-то засунули… Или их подбросили. Через пять минут!