Коса с небес

Третьи вспоминали, что 26 января в шесть с четвертью в окрестностях населенного пункта Дивья потерпело крушение космическое блюдце, после чего в рядом стоящем утесе образовалась расщелина, по которой старушки со всей области бодро вползали наверх, приобретая необыкновенную молодость (так что даже многие из них после поступили в техникум).

А четвертые посмеивались: эх, народ ты наш народ, каким ты был до революции темным, так тебя советская власть и не переделала, что тебе надо еще, народушко, что?!

И это все бурлило, несмотря на то, что городское общество "Знание" от Башни смерти до самых до окраин произвело ковровые бомбардировки лекциями о ложных чудесах. Одновременно радио и телевидение переполнились выступлениями ученых об успехах советской реаниматологии. "Не чудо, а установленный научный факт". Это утверждалось в разных вариантах. Оно, конечно, можно у нас воскресить любого, но не при помощи какого-то фокуса, а силой самой современной науки. Но тут самая ничтожная часть населения не поверила властям: какая реанимация, если Лукоянова лежала уже в морге?!

29 июля Юлю вызвали в КГБ. В кабинете сидел смутно знакомый Юле человек.

- Генка, ты, что ли? Так ты же в Армении!

- Отец заболел, я попросил о переводе сюда.

Она подумала, что его специально вызвали, чтоб воздействовать сильнее на нее, но он сразу развеял ее подозрения: сейчас пойдет и доложит по начальству, что ему нельзя с нею работать, так как они учились в одном классе. Но и не только учились! Генка выделял Юлю в классе, один раз на перемене задал такой вопрос: "Ты знаешь одно из самых совершенных творений природы - еще Дарвин посвятил этому свой гимн?!" - "Бабочка, что ли?" "Бабочка вообще ни хрена не делает, только летает". - "Ну кто же?" - "А вот кто!" И он показал дождевого червя в банке. Нашел, чем испугать. Она в огороде этих червей видала-перевидала... Потом родители Генки получили квартиру с городе, и он стал учиться в другой школе. Доходили слухи, что он работает в КГБ, но в Армении... Только... у него же зубы были - свитые в косу, а сейчас - голливудская улыбка прямо. Ну, сменили, выправили, в этой организации нужны люди неприметные.

Как дочь шьющей матери, Юля с первого взгляда уловила, какой мир искусства скрыт в скромном сером костюме, что на Генке. Словно лекала другие были, по которым сшито. (Сейчас слово "лекало" не звучит с такой волшебной силой, как тогда.) Такой же костюм, как приросший к фигуре, Юля увидит вскоре на своем дяде из ФРГ. Об этом дяде и говорил что-то Генка: мол, его, брата Юлиного отца, в двухлетнем возрасте не повезли в ссылку, а оставили у крестного, потом немцы угнали в Германию... КГБ его разыскало, он за нею приедет: дядя Ганс/Иван Лукоянофф. Тут же, заметив Юлин меряющий взгляд, Генка довольно сказал:

- Это нам из Японии привезли.

Многолетняя ухоженность Геннадия Витальевича при невнимательном взгляде могла сойти за породу. Но при внимательном взгляде Юля разглядела некую общую несвинченность ухоженных черт.

- Может, скоро вообще наш придет к власти, - продолжал он особым доверительным голосом, - так что зря нас не любят - мы все больше и больше силы набираем.

- Андропов, что ли? - поразилась Юля, потому что Андропов только впечатление тела производил (видела его фотографию в окружении других политбюровских божков).

- Леонид Ильич очень-очень болен, - с заботой сказал Генка. - Все ведь не вечные. Это лишь кое-кто верит в чудеса, потому что... научная база не проникла в массы.

Не дай Бог, если кэгэбешник заберется на верхнюю ступеньку власти, думала Юля, ведь их не любят, а отсюда комплексы. Это будет сплошной детдомовец, сплошной Сережа Упрямцев - выпил и сразу: "Я вам всем покажу! Вы у меня поплачете-попляшете!"

Маленький человек, сколько надежд питали вокруг тебя умные люди, сколько мечтали: вот ты вырастешь! А он и не думает расти, он лишь планирует подравнять всех под себя (или ниже).

- Юльк, а почему ты не сменила фамилию? Я-то думал, что ты давно не Лукоянова!

- Долго объяснять... советская власть все сделала, чтоб наш род прекратился... а мы не хотим. Фамилию вот хотя бы сохраняем.

- Ну, хорошо поговорили, - с облегчением завершил беседу Генка (в глазах его был ужас: если она будет всем говорить то, что думает, то с нею сделают... сделают... а вот ничего и не сделают, сами же говорили, что нельзя ее уничтожать, а то эта "сука по небу полетит, и все полетят с должностей"). Он так поспешно убежал, что Юля поняла: она его больше не увидит никогда в жизни. Как хорошо, Генка!..

Ей принесли чаю, и юноша, подавший чашку, исчез в каком-то шкафу. Пить Юля не стала: вдруг там что-то подмешали. Вскоре пришел невысокий лысоватый человек. Видно, что он себя изрядно накрутил, потому что кипел возмущением не из собственной сердцевины, а по поверхности. Его розовые черты лица перепончато дрожали.

- Итак, известное событие с вами произошло... какого числа тысяча девятьсот восемьдесят второго года от гипотетического Рождества Христова?