Косарев

Новый год начался бурно, активными выступлениями пролетариата. 9 января рабочие колонны, как полки, поднявшиеся в наступление, двинулись к центру города — на Театральную площадь. Сашка Косарев вместе с благушенскими ребятами перебегал от одной колонны к другой. Взрослые рабочие меж собой говорили: «Жив наш лозунг-то; поди, с четырнадцатого года не вспоминали его, а тут сам собой на память пришел: «Мы живы, горит наша алая кровь огнем неистраченных сил!»

Но в тот день полиция разогнала колонны людей, а пролетарские окраины Москвы долго еще не успокаивались, гудели. Потом как будто замерли в тревожном ожидании.

Через двадцать дней рабочие передавали из рук в руки листовку Московского областного бюро Центрального Комитета РСДРП и Московского комитета партии. Ее долгожданные слова обжигали сердца, возбуждали радость: «Товарищи! В Петербурге революция. Бросайте работу! Все на улицы! Все под красные знамена революции! Выбирайте в Совет рабочих депутатов! Сплачивайтесь в одну революционную силу!»

«В тот день, — вспоминала мать Косарева, — на московских заводах началась забастовка. Саша вместе с тремя коммунистами фабрики… бросил работу и закричал своим звонким голосом: «Кончай работу, выходи во двор, хватит работать на буржуев, хватит набивать их карманы!» Сам побежал, а за ним и другие рабочие. Я тоже выбежала во двор, подбежала к нему и ну давать ему подзатыльники. «Что кричишь, — говорю ему, — с ума сошел, тебя с фабрики выгонит хозяин». А здесь на грех и правда оказался хозяин, но он уже ничего не мог сделать с толпой рабочих, выходивших из цехов».

— Знамя! Красное знамя несите! — крикнул кто-то.

Но знамени не было.

Один из взрослых рабочих подтолкнул Сашу:

— Видишь флаги на заводоуправлении? Тащи их сюда!..

Косарев схватил близлежащую стремянку и стремглав бросился к зданию заводоуправления, у входа в которое сникли полотнища трехцветного флага самодержавной России — три полосы: синяя, белая и красная… Вырвав древко из гнезда, Саша ловким движением оторвал синюю с белой. Осталась красная. «Вот оно — знамя! — крикнул Косарев и стал передавать одно полотнище за другим в руки подоспевших рабочих.

— Ну, Александра, и парень у тебя вырос — ловкий. сообразительный…

Мать, возбужденная от событий, стояла рядом с подошедшим к ней сыном. Хотела было потрепать его вихрастую голову, да куда там — парня и след простыл. Он уже бежал по фабричным закоулкам: «Бросай работу! В Питере революция, царя сбросили!»

Революция в Петрограде подняла и Москву.

Снова рабочие двинулись к центру города. В рядах пролетариев гордо шествовал и Саша Косарев. Шли по знаменитой Владимировке, собирались толпой на Рогожско-Сенной площади и Симонов Камер-Коллежском валу. Кто-то запел:

Смело, товарищи, в ногу
Духом окрепнув в борьбе…

И снова продолжали шествие. Проходя мимо Таганской тюрьмы, кричали: «Политическим свободу! Революция!» Не ведали, что в одиночных камерах этой тюрьмы сидел когда-то Л. П. Радин, автор песни русских революционеров, что сегодня у них на устах. А песня в тот день вместе с потоком людей разливалась и крепла, нарастала и ширилась:

Свергнем могучей рукою
Гнет роковой навсегда
И водрузим над землею
Красное знамя труда.

Вскоре восторженно-радостное настроение сменилось первыми тревожными известиями о суровых реалиях классовой борьбы. Группы встречных рабочих передавали:

— У Яузского моста фараоны преградили нам путь. Только не сробели мы, пошли на них стенкой. А помощник пристава выстрелил в Астахова с Гужона…

— В Лариона Тихоновича, что ли?

— В него…

— Ну и мы им поддали! Полицейских наша братва разоружила, а помощника пристава сбросила в Яузу! Вот так-то…

Власти пытались сдержать натиск восставшего народа. Саша сутками пропадал на улицах города.

За три дня в Москве разыгрались события одно необычнее другого. Они вихрем сменялись перед глазами подростка. У Спасских казарм Саша увидел, как братались рабочие с солдатами. Близ Казанского железнодорожного моста он чуть было не угодил под перестрелку с жандармами и юнкерами. Не ускользнуло от его зорких глаз и то, как полицейские, растерявшиеся под натиском рабочих, бросали оружие: на милость победителей. И всюду митинги и красные знамена. Они — в руках пролетариев, на балконе здания городской думы. Их торжественно несли заводчики, лавочники, учителя гимназий и адвокаты. Огромные красные банты на рясах духовенства. Раскрасневшиеся от волнения, нарядные дамы прикалывали их к погонам и на грудь господ офицеров. Солдаты рассказывали, что даже бежавший из немецкого плена царский генерал Корнилов и тот свою речь перед войсками закончил словами: «Так несите же на острие ваших штыков красное знамя свободы родине!»

«Так чья же она, революция-то?» — размышлял Косарев. Было от чего растеряться пареньку, над чем задуматься.