Косьбище

Молот - не сабля, и даже не топор. Косых ударов этим инструментом в природе не наблюдается. Молотобоец всегда бьёт прямо перед собой. Пятно вероятного удара -- с локоть диаметром. Достаточно просто уйти из этого пятна. Что я и сделал -- отскочил, прямо с корточек, чуть назад. Кузнец что-то орал с крыльца, молотобоец, уже выкинув молот над головой, сделал ещё шаг вперёд, радостно улыбаясь мне в лицо, и... полетел. Тоже вперёд. Носом, молотом, всем телом.

Между нами лежала убитая женщина. Только что родившая. Малый поставил ей ногу на подол. А под подолом оставался плод на пуповине. Мокрый, скользкий. Малый поскользнулся и упал. Вообще-то, если бы я заранее не убрался, молот всё равно достал бы до моей груди. Но меня там уже не было. Ещё вскакивая с корточек, я выдернул из сапога моё единственное оружие -- Перемогов засапожник. Когда малый полетел вперёд, я чуть ушёл влево. И вперёд. Нож -- обратным хватом. Почему говорят: "обратный хват"? Когда тянешь засапожник, он прямо так и берётся в руку -- остриём вниз. Так что это - "прямой хват". Вот так я и ударил. Вправо от себя, через его плечо. Он как раз голову вверх тянуть начал. Типа: а где этот? А "этот" воткнул ножик в открывшуюся шею.

Очень похоже на то, как я поганого с Марьяши снимал. Только тогда у меня лезвие было вниз развёрнуто, к кадыку терпилы. А здесь наоборот, здесь кадык в другой позиции. Так что завершающего дорезания не получилось. Пришлось сразу отскакивать за радиус вылета длани этого "самоходного пресса". Вместе со своим ножиком.

Малый свалился на убитую им женщину. Попытался одновременно и подняться, и зажать рану правой рукой, и поднять молот левой. Колени у него разъезжались на насквозь пропитанной кровью одежде убитой. Левой он подтягивал к себе молот, опёрся на локоть и вдруг провалился. В пробитое им же в скелете женщины отверстие. Ребра сдавленного его весом костяка разошлись, пропустили локоть и снова сжались. Малый поймался в ловушку. "Мёртвые хватают живых". Своими сломанными рёбрами. И держат. Крепко. Согласно законов механики. Несколько раз он удивлённо вякнул, подёргал застрявшую руку. Потом отнял правую от шеи. И оттуда ударил фонтан. Чёрное в темноте. Горячее. Отблескивающее в свете факелов. Остро пахнущее.

Малый постоял на четвереньках, качнулся и упал. Секунду спустя грохот падения донёсся и со стороны крыльца. Вставший на ноги кузнец пытался шагнуть, отпустил столб. И рухнул на первом же шаге. Малый пытался дёрнуться, как-то ползти. Он повернул голову в мою сторону. Впервые его младенческая улыбка дополнилась элементом недоумения и, кажется, какой-то капризности.

За заборчиком палисадника заорали. Что-то радостное. Типа: "Спартак -- чемпион". Мои, нарушив чёткую команду, кинулись через калитку. Но указывать на неисполнение или накладывать дисциплинарное... Нет сил.

Впрочем, "рабочие сцены" хорошо знают своё дело. Малого попинали -- не шевелится, не отзывается. Попинали кузнеца. Не шевелится, но отзывается. Повязали. Ивашко как-то уже очень отработано строит мужичков:

-- Ты и ты -- несите носилки, мёртвых - в баню.

-- Дык тама ещё прежние...

-- Прежних к стенке сдвинь. Теперь свежих обмыть надо.

Николай уже в избе шарит. Вот это, я понимаю, мастер -- срочный вызов, среди ночи, по тревоге, на групповое убийство. А у него пустая сума при себе, и теперь он её затаривает. Пока Домана нет и некому всё затарить в господские закрома.

Возле меня -- Ноготок и Сухан.

-- Берёте кузнеца. Снова его на подвес. На перекладину, что у ворот. Ноготок, тебе 10 ударов хватит? Чтобы - насовсем? Кнут есть? Вот и хорошо. Вперёд.

Как всегда после таких... мероприятий несколько "ватное" состояние. Нет остроты восприятия, всё доходит медленно. Постоянно кажется, что что-то забыл. И куча идиотских дерганий от окружающих:

-- А корову?

-- Не понял.

-- Ну, эта... корову по утру...

-- Ну!

-- Так как -- выгонять? Со всеми? А доить кто будет? Опять же...

-- К Доману.

-- Ах горе-то какое, ах беда-то нежданная-негаданная. У меня кузнечиха крынку взаймы брала. А в прошлом годе...

-- К Доману.

-- Дык чего? Дык брала ж? А теперя ты забери.

-- Я те дам "забери"! К Доману.

В избе крик начался. Николая головой вперёд вышибло из дверей. Прямо на связанного кузнеца. Я дёрнулся, было, но там Ивашка заскочил. Матюги, визг. Ещё один пейзанин вылетел. Теперь уже на Николая. Такой трёхслойный громко-говорящий пирог прямо перед крыльцом. Из калитки Чарджи появился. Ну очень довольный. А в стороне, на заднем плане Светана прорисовалась. Чуть не облизывается.

-- Ну и чего тут?

-- Тут было дело. У нас. А там была баба. У тебя.

-- Ну и чего? Тебя тоже с бабы сняли.

-- Меня сняли. Остальные сами пришли. А вот ты один... не у дел. Тут господина твоего чуть не убили, а лучший боец, единственный стрелок, не тетиву на луке натягивал, а бабёнку гулящую на...

-- Ты меня ещё учить будешь! Как на баб лазить! На тебя ещё уд дрочили, а я уже сам...

-- Что сам? Дрочил?