Кошачье шоу

Темпл не могла вынести этого. Подслушивание не было ее козырем – ни червовым, ни крести, даже когда дело дошло до пикового туза в рукаве. Она должна была противостоять своим подозрениям, которые появились, разумеется, из-за исчезновения Макса, что так смутило ее. Рука Темпл потянулась к темной железной ручке, а затем повернула ее.

В тот момент, когда она вошла в темное помещение, оживленный диалог вдруг стал ясным. Она чувствовала себя так, словно ворвалась в середину постановки, где актеры представляли шедевр театрального искусства, от которого у нее должно было захватить дыхание. Действительно, сцена была поразительной.

Отец Эрнандес смотрел на Мэтта, мрачный и погруженный в раздумья, как трагический герой в своем колорите, в своей старомодной черной рясе, в своей вымученной священнической страсти.

— Некоторые священники уходят, — сказал он. Горечь и сожаления сквозили в его обвиняющем тоне. — Но я не могу.

«Ссссвящщщщенники…» Это шипит змея в Эдеме.

Мэтт, точно только что причастившийся невинный семилетний ангелочек в белом костюме, поднял голову и произнес:

— Иногда, оставаясь, некоторые священники учиняют больше разрушений, чем если бы они ушли.

Эта мысль заставила отца Эрнандеса отпрянуть и упасть в одно из оббитых кресел, созданных для комфорта овец из его стада. Пастор спрятал свое лицо в ладонях.

В наступившей тишине сестра Серафина заламывала старые свои руки и глядела то на одного мужчину, то на другого.

— Нам следует дать друг другу кредит доверия, — обратилась она к ним с призывом. — Нам следует поддерживать друг друга, и идти каждому своей дорогой.

Отец Эрнандес убрал от лица руки и с покрасневшими от боли, совершенно пустыми глазами повернулся к миротворцу.

— Наши дороги такие разные. Не беспокойтесь, сестра. Я соберу все силы для полицейского лейтенанта, — он улыбнулся и потряс головой, словно хотел освежить ее. — Она всего лишь прихожанка, в конце концов. Я слышал покаяние, — это признание заставило Темпл часто заморгать от удивления. Она хотела бы услышать – или лучше даже подслушать – покаяние Моллины. — Я всегда умел успокоить своих прихожан, — затем священник добавил не без тени надменности: – За исключением мисс Тайлер.

— Роль священника не в том, чтобы успокаивать, — заявил Мэтт.

— Влезь в мою шкуру, рыбак! — черные кораллы его глаз загорелись. — Кто не успокаивает, так это Сатана. И он среди нас, будьте в этом уверены.

Влезссссь в шшшшшкуру. Уссссспокаивает. Ссссатана ссссреди насссс.

Темпл слышала шипение, но рядом никого не было, никого, кроме приходского священника с разрушенной моралью. Приходсссской ссссвящщщщенник. И сссессстра Сссерафффина. И Мэт Девайн, который, сссскорее вссссего не был часссстью их празднования горессссти и сссомнения.

— Ты выглядеть усталой, дорогая моя, — сссказала ссссессстра Ссссерафина Темпл.

Она действительно устала, никто не отрицает. Она даже начала заглядывать в сссследующщщщую ссссцену пьесссы-допроссса Моллины. Мой мозссг, думала Темпл, заполняют подозрения, которые шипят сквозь каждое даже самое бессознательное слово. Пардон, она снова каялась, потому что почитала религиозное окружение, в котором находилась. Валаамова осссслица.

Через десять минут их нашла лейтенант Моллина. Нашла, разумеется, без проблем, даже в доме священника. Она скептически оглядела собравшуюся четверку, а потом обратилась к отцу Эрнандесу:

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Наедине.

Остальные трое вышли, даже не пытаясь скрыть свое неудовольствие: никаких «приятного дня» или «до свидания». Потому что день уж точно не был приятным, и они совершенно точно еще увидят друг друга.

— Мне надо поговорить с Пегги, — пробормотала сестра Серафина больше самой себе, чем Темпл и Мэтту. Они были на пути в монастырь.

— Мне тоже, — сказала Темпл. А потом добавила, чтобы подбодрить Мэтта: – Нам тоже.

В конце концов, он в большей степени был вовлечен в смерть мисс Тайлер, чем она. Темпл только покормила ее кошек – всего один раз. Мэтт же совершил последнее таинство.

— Зачем? — спросил он с далеким, озадаченным взглядом.

— Она – единственная, кто расскажет нам, что действительно случилось с мисс Тайлер. Моллина не скажет.

— А Пегги откуда знать? — спросила сестра Серафина, приподняв бровь.

— Она знает ровно столько, сколько Моллина считает приемлемым для рассказа единственному родственнику жертвы. Я надеюсь, что придет время, и все будут умирать моментально, без мучений. Может, появится какой-нибудь метод с обсуждением мотива.