Кошачьи истории

– Конечно-конечно. Чайник только что вскипел.

Я намылил мизинец. Он только-только протиснулся в узенькое отверстие. Внутри я обнаружил, что шейка матки широко раскрыта, но до бесформенной массы за ней мизинец доставал с трудом. Только Богу было известно, сколько котят там застряло, но в одном сомневаться не приходилось: протиснуться наружу они никак не могли. Места для маневрирования не было вовсе. Помочь ей я не мог. Эмили повернула ко мне мордочку и жалобно мяукнула. Я с острой горечью осознал, что эта кошка исключение и погибает от родов.

– Мистер Айрсон, – сказал я, – мне придется сейчас же ее увезти.

– Увезти? – повторил он растерянным шепотом.

– Да. Необходимо сделать кесарево сечение. Выйти нормальным путем котята не в состоянии.

Он выпрямился в кресле и кивнул – оглушенно, не слишком понимая, о чем идет речь. Я ухватил корзинку вместе с Эмили и отпрянул во тьму. Но тут вспомнился растерянный взгляд старика. Я же совсем забыл о своей обязанности поддерживать в клиенте бодрость духа! Я опять сунул голову между мешками.

– Не беспокойтесь, мистер Айрсон. Все будет отлично.

Не беспокойтесь! Пустое утешение. Поставив корзинку с Эмили на заднее сиденье, я стиснул зубы. Меня терзало беспокойство, и я проклинал насмешницу-судьбу: после всех моих бодрых заверений, что для кошек роды пустяк, именно эти роды могут завершиться трагически. Сколько времени Эмили оставалась в таком положении? Разрыв матки? Сепсис? В мозгу вихрем проносились самые мрачные прогнозы. И почему, почему именно этого одинокого старика поджидает такое горе?

В деревне я остановился у телефонной будки и позвонил Зигфриду.

– Я только что уехал от Юджина Айрсона. Вы не могли бы подъехать помочь? Кесарево сечение у кошки. И откладывать нельзя. Простите, что порчу вам свободный вечер.

– Ну что вы, Джеймс! Я ничем не занят. Так скоро увидимся, э?

Когда я вошел в операционную, автоклав уже исходил паром и Зигфрид приготовил все необходимое. Увидев меня, он распорядился:

– Ну, пациентка ваша, Джеймс, а я беру на себя анестезию.

Я выбрил оперируемый участок и уже занес скальпель над вздутым животом, когда Зигфрид присвистнул. – Господи! Так и кажется, что вы вскрываете абсцесс.

Он был совершенно прав. У меня возникло ощущение, что стоит сделать надрез – и в лицо ударит струя котят. И действительно, едва я осторожно прошел кожу и мышцы, как матка угрожающе выпятилась наружу.

– О черт! – прошептал я. – Сколько их там?

– Наверное, хватает, – отозвался мой партнер. – А она такая малютка!

Едва дыша, я рассек стенку матки, которая, к великому моему облегчению, выглядела чистой и здоровой. Вот-вот появится клубок головенок и лапок… С возрастающим недоумением я убеждался, что тяну разрез вдоль массивной угольно-черной спины, а когда наконец подцепил пальцем шею, вытащил котенка и положил его на стол, в матке не оказалось больше ничего!

– Всего один! – охнул я. – Просто не верится!

– Но зато какой! – засмеялся Зигфрид. – И жив к тому же. – Он взял котенка и осмотрел его. – Ну и здоровый же будет котище! Он уже величиной почти со свою мать!

Я зашил разрез, ввел спящей Эмили пенициллин, ощущая, как накатывают приятные волны облегчения. С кошечкой все было в порядке. Мои страхи оказались безосновательными. Котенка лучше на несколько недель оставить с ней, а потом подыщу ему дом.

– Огромное спасибо, Зигфрид, – сказал я. – Ситуация вначале выглядела критической.

Мне не терпелось обрадовать старика. Ведь он, конечно, все еще сидит в шоке, что я забрал его любимицу. И действительно, когда я прошел между мешками, могло показаться, что он за все это время ни разу не шелохнулся. Он не читал, а сидел, сложив руки на коленях, и смотрел прямо перед собой.

Я поставил корзинку рядом с ним, и, медленно повернув голову, он уставился с каким-то изумлением на Эмили, которая уже приходила в себя после анестезии и приподнимала голову, а также на черного крепыша, который с интересом осваивал целый набор сосочков, находившихся в его единоличном распоряжении.

– Она скоро будет совсем здорова, мистер Айрсон, – сказал я, и старик медленно кивнул.

– Какое чудо! Какое невыразимое чудо! – прошептал он.

Когда через десять дней я приехал снимать швы, в юрте царила праздничная атмосфера. Старый Юджин сиял от восторга, а Эмили, растянувшись на спине, подставляла живот своему деловито сосущему гигантскому отпрыску. На меня она поглядела с гордостью, отдававшей глубочайшим самодовольством.

– По-моему, мы должны выпить по такому поводу чашечку чая с моими любимыми булочками, – провозгласил старик.

Он поставил чайник на примус и провел пальцем по тельцу котенка.

– Красавец, верно?

– Еще бы! Из него вырастет великолепный кот.

– Да, конечно. – Юджин улыбнулся. – И будет так приятно наблюдать за ним с Эмили.

Моя протянутая к булочке рука замерла.

– Извините, мистер Айрсон. Но вы не сможете держать тут двух кошек.

– Почему же?