Кошачьи

Снаружи хлестал яростный ливень. Через люк в стене мне было видно, как сверкают молнии, какое дикое светопреставление творится в садах. Но на этот раз меня не пугали ни вспышки молнии, ни раскаты грома.

Я читал и читал, и мороз пробегал у меня по коже. Ледяной ужас охватил меня ввиду той вины, которую взял на себя этот человек. Вина, ужас и безумие. Или, как старик Ницше говаривал в таких ситуациях: «Если ты долго глядишь в пропасть, то и пропасть заглядывает в тебя…»

ГЛАВА 6

15 января 1980 года

Я счастлив, нет, не так! Я самый счастливый человек на всем Божьем свете! Уже месяц у меня такое чувство, будто нахожусь в опасности. Но счастье опасности «не осязаемо», это эйфорическое состояние, созданное с помощью стимуляции, постоянно присуще дыханию ирреальности. Наоборот, это состояние… Я мог бы выкорчевать целые леса, мог бы обнять и расцеловать каждого, кто мне повстречается на улице. Розалия считает, я выгляжу по крайней мере на десять лет моложе, что без ложной скромности не преувеличение.

Мне необходимо привести в порядок свои мысли, зафиксировать в дневнике совершающиеся события для потомков. Хотя я, что касается писанины, достаточно обременен тем, что регулярно веду два лабораторных журнала и деловую переписку со Швейцарией, но я хотел бы дополнительно описать этот проект с личной и совершенно не научной точки зрения. Я настаиваю, я тщеславен. Уже месяц у меня есть все основания для этого!

Моя мечта сбылась. Подводя итог пройденному пути, я осознал, что годы в институте — страшный сон. Издевательский смех профессора Кнорра, который сопровождал как отвратительный фон любую мою творческую идею, навсегда канул в прошлое. Двадцать лет я работал на это идиотское учреждение, репутация которого зиждилась единственно на том, что в столовой готовились и подавались лучшие в Европе блюда. А благодарность за это: «Поймите, дорогой коллега, то, что вы вбили себе в голову, относится к миру фантазий».

Черт бы всех побрал! Я ненавижу их изо всех сил. Они не что иное, как ничтожные бюрократы, которые тратят всю свою энергию на то, как бы одурачить государство на расчетных операциях по издержкам. Без меня, коллеги. Гуд бай!

И в «Фармароксе» сидят они же, бюрократы. Но в противоположность коллегам — государственным служащим им приходится время от времени что-то выдумывать, если не хотят оказаться в один прекрасный день на улице вместе со своей дорогой мебелью. Господин Гайбель и доктор Морф «пожаловали» мне лабораторию и ограничили одним годом научные исследования. По истечении назначенного срока они хотят видеть результаты, иначе щедрости конец.

Слава Богу, всемогущему.