Кошачья добыча

— Да уж. Он-то на деле и притащил сюда нас двоих, за компанию с менестрелем, — чтобы заверить обеты. И высказал Пеллу, что, мол, пришло время, и пора тому уже встать и вести себя как мужчине, и озаботиться наконец о ребёнке, которому, не будь его, не появиться б на свет, и о женщине, обесчещенной и сгубленной им. — Последнюю фразу до сих пор тяжело было произносить вслух. Вздохнув, она уставилась на стену. — Пелл наотрез отказался тогда. Говорил, мол, мы оба чересчур юны, и одна ошибка не должна влечь за собой другую. Ну, а месяцем или двумя позже доказал правоту слов делом. Уйдя и бросив меня. Чтож, на худой конец, я хотя б так и не вышла за него замуж. Если чего Пелл с лихвой и додал, так это свободы.

— Свободы, говоришь? — с издёвкой усмехнулась Хилия. — Ни одна женщина с младенцом на коленках не может свободной. Никак и ни в коей мере. И что же этот твой дедуля, что он сделал, когда Пелл провизжал своё «нет»?

Розмари принудила себя вновь вернуться мыслями к прошлой истории.

— Соудер был хорошим человеком. Он пытался помочь Пеллу сделать то, что считал правильным. Когда Пелл заявил, что не намерен жениться на мне, Соудер ответил, что тогда и он сам не собирается бездумно растрачивать гонорар менестреля. Старик тотчас завещал и коттедж, и землю моему, тогда ещё нерождённому, ребёнку, независимо от того, мальчик бы появился на свет или девочка. Пелл аж побелел от ярости, но не осмелился обмолвиться даже словом. Он к тому времени и так уже впал в немилость у большей части родичей. В конце концов, коттедж, оставшийся за ребёнком, давал нам хотя бы место для житья. Позже, я слышала, что отец Пелла едва не помешался от ярости, узнав, комуушёл дедов дом. Он-то полагал, что тот отойдёт дочери Соудера, его жене; так он смог бы заполучить себе неплохой кусок годных земель. Не то, чтобы нам достался столь уж большой достаток, когда наследство перешло к Гилльяму, но…

Но Соудер хотел как лучше и желал нам одного лишь добра. Он говорил, что пара, работающая сообща, изведает истинную меру друг друга. — Розмари вздохнула снова. — Ну, полагаю, оставшись здесь одна, я полной чашей дозналась об истинном пелловом ко мне отношении. Стало тоскливо с тех пор, когда прошлым годом я с печалью проводила Соудера в далёкий путь. Он был отцом пелловой матушки, и единственный из всего его семейства, кто мало-мальски заходил посмотреть на Гилльяма после побега Пелла. Вплоть до того дня, когда подхватил лёгочный кашель, он появлялся здесь каждый месяц.

— Ну, деньги-то хоть старик давал?

Розмари покачала головой.

— Нет, но иногда приносил с собой продукты и кой-какие вещи. Он передал мне корешки ревеня и маковки стелющегося лука, пошедшие в рост на грядках. Словом, то, что я могла обернуть на пользу, только пожелай того и возьмись что есть мочи за работу. Соудер был хорошим человеком.

— Хороший или нет, но на редкость уж «правильный», раз позволил Пеллу мало того, что не жениться, но и отшвырнуть тебя, как никчёмную тряпку.

— Вообще-то, всё сложилось не совсем так. Для меня было важно услышать отказ огласить брачную клятву перед менестрелем. Вплоть до дня, что выдался после, я была полностью уверена, что Пелл женится на мне, женится сразу, как ребёнок появится на свет. Не то чтобы он просил меня выйти за него когда-нибудь, или я — его. Теперь-то догадываюсь, что просто опасалась спросить прямо. Соудер же — нет. Я и слышать не хотела, чтобы он самолично заставил Пелла ответить согласием; рано или поздно всё и так бы всплыло, так что, то был лучший выход из всех.

Розмари отхлебнула из чашки остывшего чая. Горло немного отпустило, а ведь стоило картине оскорбительного унижения вспыхнуть перед глазами, и язык стал сам собой заплетаться, гортань же захлестнул тугой комок. Кендра, менестрель, отвёл тогда глаза в сторону от её заалевшего стыдом лица, но Соудер, встретив ошеломлённый взгляд девушки, спокойно и уверенно отметил: «Ну что ж, так тому и быть».

— Разумеется, позже, уже оставшись со мной наедине, Пелл привёл целую уйму причин, почему я не вправе злиться на него, — выдавила из себя слова правды Розмари, как можно более несерьёзным тоном. — Я верила им. Я верила ему, что он, мол, «обручён со мной в своём сердце» и что «в том никогда не будет места какой-другой женщине». Я была такой глупенькой.