Кошачья голова

Дорога, если ее можно так назвать, сначала петляла среди полей, через вязкий жаркий воздух и оглушающее стрекотание насекомых, потом нырнула в лес, и под колесами велосипедов зашуршали сосновые иголки.

Через некоторое время лес резко потемнел, деревья скучились, и дорога стала очень неровной. Никто из ребят не разговаривал, и это молчание казалось мне настораживающим и тревожным. И даже птицы почти не щебетали. Только коротко прокуковала кукушка, а следом очень быстро отбарабанил дятел и замолк. Поэтому я даже вздрогнул, когда Федихин вдруг сказал негромко:

— Скоро уже Ичетинка. Крепче держись.

Совет своевременный. Лес поредел, дорога оборвалась, и дальше пошла обыкновенная почва, на которой будь здоров как трясло. Я даже язык успел прикусить, когда мы по кочкам и колдобинам неожиданно выехали к берегу реки. Я почему-то думал, что это будет что-то типа песчаного пляжа с народом, измученным жарой и плещущимся в реке.

Но пляжем это никак нельзя было назвать, хотя место явно посещали. Правда, сейчас было безлюдно. От воды веяло прохладой, особенно приятной в жаркий день, и я стопроцентно был уверен, что мы первым

делом искупаемся и поплаваем. Немного пожалел, что не сообразил захватить плавки, особенно когда сквозь кусты чуть поодаль от нас заметил ту самую девчонку. Очевидно, она знала, куда мы все едем, и опередила нас, чтобы вроде бы и рядом быть, и отдельно.

Девчонка сидела на песке, сжавшись, обхватив руками острые коленки, и смотрела на воду. Наверное, она уже успела поставить ловушки для раков и теперь просто ждала, когда они попадутся. А купаться не стала, то ли нас стесняясь, то ли боясь спугнуть добычу. Интересно, куда она дела свой велосипед, его что-то не было видно. Ребята-то свои велосипеды прямо так побросали и развили бурную деятельность. Распотрошили свои пакеты, быстренько натаскали сухих веток и развели костер. Странные сачки оказались раколовками. Один из парней, которого называли Рябый (но ничего рябого я в нем не заметил), засучив штанины как можно выше, подошел к самой воде и повелительно прикрикнул:

— Малой, подсоби!

Самый младший пацан немедленно подскочил и приволок ему раколовку. Тот взял не глядя, сразу зашел поглубже в реку и как-то приладил раколовку в воде. Теперь нужно было ждать не меньше получаса, пока раки залезут в ловушку. Я думал, что заостренные палки тоже нужны для ловли. Может, что-то типа гарпунов — бить раков. Но оказалось, что мертвого рака есть нельзя, он сразу становится отравленным.

Как я и предполагал, ребята действительно взяли с собой бутерброды, но делиться едой не стали ни со мной, ни друг с другом. Это показалось мне странным. Мои покупные сухарики грызли все с большим аппетитом, но каждый сам таскал из пакетика, который сам

и вскрывал. Я был совсем не против этого. Но можно ведь было в ответ тоже угостить. Логично. Но нет.

Причем это нежелание делиться своими припасами выглядело как-то очень органично, естественно, понятно было, что это в порядке вещей. Студент вообще ничего не ел, так что и у него нельзя было перехватить хавчик. Ну ладно, нет так нет. Клянчить не стану.

В тот момент я совершенно забыл о том, о чем ни на секунду не забывал ни один из местных, — что я приехал сюда с сестрой на отчитку, чтобы избавить ее от икотки. А магазинную еду я никак испортить не мог. И никто не мог. Предполагаю, что они рассуждали именно так.

К моему разочарованию, никто купаться не собирался. То ли действительно боялись спугнуть раков, то ли дно здесь было неподходящее. А вода выглядела такой чистой, берег вокруг — тоже, дно, насколько я мог разглядеть, было песчаное. Казалось бы, в такую жару самое оно искупнуться. Но раз местные не лезли, то и я не стал.

Ко мне подсел парень, которого остальные звали Баклажкой. По-прежнему никто специально не называл мне своих имен, будто то, что я должен их знать, разумелось само собой.

— Умеешь раков ловить?

— Нет, — честно признался я.

— Так и думал.

— Научишь?

Честно скажу, что спросил в первую очередь не из желания самому ловить, а чтобы наладить контакт с Баклажкой. А то сижу вроде рядом, но не со всеми. Как та девчонка. Так себе ощущение.

Но я никак не ожидал такой реакции. Баклажка аж руками замахал:

— Ты чего, ты чего? Свои удочки да сачки никому нельзя давать, правило такое. Даже трогать. Даже если дома на крючке висит. Не тобой повешено, не тобой и снимется.

— И что будет, если снимешь?

Парень прямо расцвел при воспоминании:

— Да я вот как-то мелким был, схватил батино. Испортил, считай. Надо было либо на помойку, либо опять заговаривать на добычу. Батя отлупил так, что я неделю сидеть не мог.

Меня поразило, что в голосе Баклажки сквозила гордость. Нас с сестрой родители никогда не били, даже не шлепали. На мозги капать так, что выть хочется, — это всегда пожалуйста. Но никакого физического насилия. Вот бабушка нас прыгалками по голым ногам хлестала, если не слушались, но мы не часто ее доводили до такого состояния. Я в таких случаях старался сразу убежать и прятался до тех пор, пока бабушкин гнев не остынет.