Кошачья Свара. Мадрид, 1936 (ЛП)

Ничего подобного, подумал англичанин. Однако вслух этого не произнес, он лишь хотел положить конец этой возмутительной болтовне. Он ловко перевел взгляд на священника, который следил за трепом республиканца с плохо скрываемым неодобрением. Маневр принес ожидаемый результат. Республиканец ткнул пальцем в сторону священника и заявил:

- Вот, чего далеко ходить, перед вами пример того, о чем я говорю. Еще каких-нибудь несколько дней назад вот эти делали всё, что вздумается. А сегодня живут на подачки и еле уворачиваются от подзатыльников. Или я не прав, падре?

Священник скрестил руки на коленях и пристально уставился на пассажира.

- Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - не испугавшись, ответил он.

Англичанин предоставил им погрузиться в дуэль из поговорок и прибауток. Поезд медленно и монотонно полз по пустынной равнине, оставляя в чистом и прозрачном зимнем воздухе плоскогорья плотный столб дыма. Перед тем, как вновь задремать, Энтони услышал очередную реплику республиканца:

- Видите ли, падре, народ не стал бы ни с того ни с сего палить церкви и монастыри. Ни разу не подожгли ни одну таверну, ни больницу, ни арену для корриды. Если по всей Испании народ решил поджигать церкви, раз уж ему что-то нужно поджигать, то это не просто так.

Энтони проснулся от резкого толчка. Поезд остановился на какой-то большой станции. По перрону торопливо ковылял железнодорожный служащий в плаще, шарфе и фуражке. В руке он держал погасший латунный фонарь.

- Вента-де-Баньос! Пассажирам до Мадрида необходимо пересесть на другой поезд! Экспресс отходит через двадцать минут!

Англичанин достал с полки чемодан, простился с остальными пассажирами и вышел в коридор. Его ноги ослабли и затекли после стольких часов неподвижности. Но несмотря на это, он спрыгнул на перрон, где был встречен порывом холодного ветра, из-за которого у Энтони перехватило дыхание, и пытался найти железнодорожного служащего, но без толку, тот, выполнив свою миссию, немедля вернулся в свою контору.

Станционные часы остановились и показывали совершенно неправдоподобное время. На флагштоке висело истрепанное трехцветное знамя. Англичанин раздумывал, не поискать ли ему убежище в экспрессе, но вместо этого побежал по станции по направлению к выходу. Он остановился у стеклянной двери с надписью «Буфет», ставшей непрозрачной из-за измороси и копоти. Внутри от буржуйки шло немного тепла, воздух был более плотным. Англичанин снял помутневшие очки и вытер их галстуком. Единственный клиент буфета облокотился на стойку с рюмкой светлой настойки и курил черуту. Официант смотрел на него, держа в руках бутылку анисовки. Англичанин направился к официанту.

- Добрый день. Мне необходимо отправить письмо. Может, вы располагаете почтовыми марками? В противном случае подскажите, нет ли на станции почтового отделения.

Официант вытаращился на него с открытым ртом, а потом буркнул:

- Понятия не имею.

Единственный посетитель вмешался, не поднимая глаз от рюмки анисовки.

- Не будь таким мужланом, парень. Какое впечатление о нас сложится у этого господина, - и обращаясь к англичанину: - Простите парня. Он ни слова не понял из того, что вы сказали. В вестибюле станции вы найдете киоск, где продаются марки, там же есть почтовый ящик. Но перед тем выпейте рюмашку анисовки.

- Нет, спасибо.

- Не отказывайтесь, я угощаю. Судя по вашему лицу, вам необходимо восстановить силы.

- Не думал, что будет так холодно. Судя по солнцу...

- Это вам не Малага, сеньор. Это Вента-де-Баньос, провинция Паленсия. Здесь уж как жахнет, так держись. Вы приезжий, судя по всему.

Официант налил рюмку анисовки, которую англичанин поспешно заглотнул. Поскольку он давно не ел, спиртное обожгло гортань и желудок, но по телу разлилось приятное тепло.

- Англичанин, - ответил Энтони на вопрос клиента буфета. - И мне нужно торопиться, если я не хочу пропустить экспресс до Мадрида. Если вас это не побеспокоит, я бы оставил здесь чемоданы, пока налегке сбегаю к киоску.

Он поставил рюмку на стойку и вышел через заднюю дверь, соединяющуюся с вестибюлем станции. Он несколько раз прошелся по станции, так и не обнаружив киоска, пока экспедитор не махнул ему в сторону закрытого окошка. Англичанин стучал в него, пока окошко не открылось и оттуда высунулась лысая голова мужчины с оторопевшим выражением лица. Выслушав просьбу англичанина, он закрыл глаза и зашевелил губами словно в молитве. Потом нагнулся и, выпрямившись, положил на стойку у окошка огромную книгу. Он не спеша пролистал ее, удалился и вернулся с маленькими весами.