Кошачья Свара. Мадрид, 1936 (ЛП)

- Я и не рассчитываю на это, - ответил Гильермо дель Валье. - Я пришел лишь затем, чтобы попросить тебя об одном одолжении. Ты спросишь, почему именно тебя? Всё очень просто: потому что ты - иностранец, ты здесь впервые и, кстати говоря, именно это снимает с тебя всякие подозрения. Ты никак не связан ни с Фалангой, ни с другими политическими движениями. К тому же я считаю тебя умным, честным и достойным человеком, а кроме того, заметил твою симпатию к Хосе-Антонио и то неуловимое родство ваших душ, из которого рождается настоящая дружба между людьми, казалось бы, совершенно разными, обладающими различными темпераментами и противоположными взглядами.

- Давай наконец приступим к сути дела, - предложил Энтони. - Чего ты от меня хочешь?

- Поговори с ним. Только не говори, что я тебя просил. Положись на его здравомыслие. Наш Вождь очень проницателен, он поймет, насколько все серьезно.

- Или устроит взбучку мне, - отозвался англичанин. Твои догадки относительно моих отношений с Хосе-Антонио так же безосновательны, как и обо всём остальном. Политическая ситуация чрезвычайно запутана, нет ничего удивительного в распространяющейся тревоге и сомнениях тех людей, в чьих руках находится будущее Испании. Если в эту неразбериху вмешается еще и иностранец, чтобы сеять страхи и подозрения, Хосе-Антонио не обратит на меня внимания или примет за сумасшедшего. Или за провокатора. Тем не менее, - добавил он, видя разочарование на детском лице собеседника, - я постараюсь поговорить с ним, если мне представится такая возможность. Большего я тебе обещать не могу.

Этого туманного заявления хватило, чтобы лицо импульсивного фалангиста снова засияло, он вскочил со стула и энергично протянул англичанину руку.

- Я знал, что могу на тебя положиться! - воскликнул он. - Спасибо! От имени Испанской Фаланги и от себя лично, спасибо, товарищ, и да хранит тебя Господь!

Энтони попытался пресечь эти излияния. Поскольку он не собирался делать обещанного и рассчитывал в скором времени покинуть страну, искренняя благодарность юноши тяжким грузом легла на его совесть. Гильермо дель Валье понял, что пора завершать беседу, и в подражание принятой у фалангистов военной умеренности, но в то же время под влиянием результатов разговора и поэтического темперамента, сказал:

- Больше я тебя не побеспокою. Только одна последняя просьба: ни единого слова моим родителям о том, что я тебе рассказал. Прощай!

Едва он вышел, Энтони бросился к шкафу. Очевидно, Тоньине стало плохо в душном шкафу, и теперь она без признаков жизни лежала среди одежды. Он взял ее на руки, перенес на кровать, затем распахнул окно и отвесил ей несколько легких пощечин, пока еле слышный вздох не дал ему понять, что бедное создание пока еще пребывает в мире живых.

Убедившись, что с ней всё в порядке, он накрыл ее одеялом, чтобы защитить от ночного холода, затем надел пальто и уселся ждать на тот самый стул, где юный фалангист пытался вовлечь его в свои реальные или мнимые интриги, всей душой при этом переживая за будущее нации. Энтони приехал в Испанию лишь для того, чтобы оценить картину, не подозревая, что окажется в самом центре столкновения всех действующих в Испании сил, вершащих историю. Он всё еще пребывал в своих невеселых раздумьях, когда Тоньина открыла глаза и огляделась вокруг, пытаясь сообразить, где находится и как сюда попала. Наконец, она виновато улыбнулась и пробормотала, словно оправдываясь:

- Прости... Я заснула и потеряла счет времени. Который час?

- Половина десятого.

- Уже так поздно... А ты, наверное, даже еще не ужинал.

Она попыталась подняться, но Энтони настоял, чтобы она осталась в постели и отдохнула. Потом он закрыл окно, подвинул к столу стул и доел остатки провизии и выпил почти всё вино, купленные чуть раньше. Когда он закончил, Тоньина спала. Энтони открыл тетрадь, чтобы сделать заметки, как давно собирался, но не смог написать ни слова. На него навалилась усталость, вызванная событиями последних дней, он отложил ручку, закрыл тетрадь, разделся, погасил свет и лег в постель, слегка подвинув соседку. Завтра я как-нибудь от нее отделаюсь, подумал он. Но пока, учитывая ситуацию, теплое тело спящего под боком существа принесло ему чувство безопасности, столь же фальшивое, как и утешительное.

Глава 26