Кошачья свара. Мадрид, 1936

- Вчера поздно вечером мне позвонил один из наших информаторов в Лондоне, с которым я ранее разговаривал. По всем признакам, наш тип именно тот, за кого себя выдает - эксперт по картинам. Публикует статьи и пользуется уважением в своем кругу. Хотя и учился в Кембридже, он ни гомик, ни коммунист. Не имел никаких связей с группировками фашистов и прочими политическими течениями. До сих пор был совершенно аполитичен. Большими средствами не обладает. Много лет наставляет рога одному чиновнику из министерства иностранных дел. Располагает скромной рентой. От своей работы не получает ни шиша.

- Это может объяснить его приезд в Испанию, - заметил руководитель Управления госбезопасности. - Из-за денег.

- Это одна из возможностей, разумеется, - согласился подполковник. - Его видели входящим и выходящим из дома герцога де ла Игуалады.

Сеньор Майоль проворчал:

- Старая развалина что-то замышляет?

- Меня это не удивит. Примо де Ривера частенько посещает дом герцога.

- Должно быть, из-за девушки.

- Да какой там! В этом он не преуспел. Конечно, с женщинами никогда не поймешь... В чем мы точно уверены, так это в том, что англичанин вчера вечером посетил вместе с Примо де Риверой и его молодчиками вечеринку в "Веселом ките".

Дон Алонсо Майоль сделал решительный жест: он устал и хотел наконец покончить с этим делом.

- Не теряйте его из вида, - сказал он на прощанье.

Через окно проникли бледные солнечные лучи и приглушенный шум городской суеты. В этот самый час, не ведая о том, что он является предметом расследования, Энтони Уайтлендс завтракал кофе с молоком и хворостом в баре на площади Санта-Ана, встревоженно листая ежедневную газету.

Он заразился всеобщей неуверенностью, но как истинный англичанин, не понимал молчание средств массовой информации по вопросам, которые держали всю страну в напряжении. Он был в курсе введенной правительством жесточайшей цензуры, потому что эти же самые газеты на первых страницах и большими буквами рассказывали о бесчинстве, жертвами которого стали, но Энтони не понимал смысл этой меры, дискредитирующей правительство и имеющей лишь обратный эффект. Отсутствие обычных источников информации порождало слухи, пробуждающие воображение и безмерно преувеличенные. Все уверяли, что обладают надежным источником сенсационных новостей и знают важные секреты, которые без тени сомнения пересказывали каждому встречному. Подобная информация передавалась самыми разнообразными и сложными путями, потому что общительность испанцев не знает границ. В тавернах и кафе, в офисах и магазинах, в общественном транспорте и на соседских дворах люди рассказывали и обсуждали со знакомыми и незнакомыми, с апломбом и на повышенных тонах, настоящее и будущее несчастной Испании.

На более высоком уровне происходило то же самое, но здесь добавлялся еще один фактор, вносящий дополнительную неразбериху - в каждом семейном или профессиональном кругу, каждом спортивном клубе, культурном или развлекательном центре сосуществовали разные политические пристрастия. Неистовый сторонник правых и такой же приверженец левых могли ходить на корриду или на футбол и обмениваться новостями и фактами о том или о сём, о каком-либо человеке или о том или ином скандале, то же самое происходило в литературных салонах, при выходе с мессы или в масонских ложах. Вот такими способами испанцы, а в особенности жители Мадрида, получали новости, иногда правдивые, а иногда ложные, и никто не мог отличить одни от других.

Энтони Уайтлендс имел обо всём этом смутное представление, он обладал глубокими знаниями об одних сторонах испанской жизни и очень поверхностными о других, и полностью заблудился в лабиринте фактов, догадок и фантазий, которых было в достатке. Вдобавок, хватало и собственных тревог.

В редакторской заметке газета "ABC" обличала бездействие правительства в отношении вандализма в церквях и монастырях. Сколько мы должны увидеть личных трагедий, какой ущерб нужно нанести художественному наследию, чтобы сеньор Асанья соизволил принять решительные меры против преступников? Мы должны подождать, пока чернь начнет выражать свою ненависть к другим слоям общества и поджигать дома своих сограждан вместе с их обитателями?

От подобной вероятности у Энтони перехватило дыхание. При таком положении дел не исключено нападение на особняк герцога, а если это произойдет, то что случится с картиной, которая в это мгновение находится в подвале, в ожидании, пока мистер Уайтлендс выскажет свой приговор?

Глава 19

Не вернувшись в гостиницу и не предупредив о своем визите, Энтони Уайтлендс быстрым шагом направился в сторону особняка на Кастильском бульваре и позвонил в дверь. Когда ее открыл дворецкий, Энтони не стал извиняться за несвоевременный визит и не пытался скрыть волнение.

- Мне срочно нужно повидаться с герцогом, - сказал он.

Дворецкий отреагировал с язвительностью Сенеки.