Кошачья свара. Мадрид, 1936

Не имея личных мотивов для антипатии, двое других генералов рассматривали Хосе-Антонио Примо де Риверу как бесполезного человека, чья бездарность превратила группку маменькиных сынков и любителей поэзии в неконтролируемую вооруженную банду. Поскольку фалангисты не имели денег и поддержки общества, если генералы решат вывести их на улицы, то придется снабдить их оружием, что будет напрасной тратой ресурсов и связано с определенным риском, потому что никому не приходило в голову, что исполнив свою функцию, эти отряды будут готовы разоружиться. По этой, а также некоторым другим причинам три генерала и находились сейчас в кабинете дона Альваро дель Валье, герцога де ла Игуалады, пытаясь втянуть его во всё это помпезными фразами, угодливой лестью и завуалированным нажимом.

Герцог колебался между совестью и расчетом. После того, как они столько времени ходили вокруг да около, не хватало только столкнуть лбами враждующие стороны.

- Я простой человек, Эмилио, - произнес его друг несколько жалобным тоном, стараясь оттянуть время. - Из сельской местности, так сказать. В политике для меня на первом месте - уважение к традициям, любовь к Испании и забота о моем народе.

- И это делает тебе честь, Альваро, но обстоятельства требуют большего. Требуют от всех нас и от тебя в особенности, у тебя есть имя и положение. Твои дворянские титулы уже много веков значатся в Готском альманахе [23].

Впечатленный пышностью речей, но шокированный тем, что бригадный генерал пытается подольститься к штатскому, сидящий на диване генерал поднял брови и цокнул языком. Он не понимал, зачем его товарищ без нужды унижается: теперь и на этом поле всё изменилось: стоя перед лицом угрозы со стороны фашистских стран, Англия и Франция озабоченно следили за событиями в Испании и могли в любое время вмешаться в них прямо или косвенно. Осуждение Лигой Наций пагубно сказалось бы на будущем государства, где произошел государственный переворот. Жизненно важно было подчеркнуть консервативный характер участников переворота, оборвать все связующие нити с экспансионистской политикой Германии и Италии, четко объявить, что ими движет лишь желание восстановить порядок. Получить поддержку самых уважаемых семей и духовенства - это не просто церемониальный жест, а стратегический маневр, чтобы предотвратить сражение.

Но ход опытного шахматиста не сработал. Герцог снова посмотрел в окно: ветер трепал ветви деревьев, а на горизонте собрались темные тучи, в марте погода переменчива. Возможно, его грубоватый товарищ прав, подумал генерал, и в решающую минуту от дипломатии нет толку, в таком случае, придется прибегнуть к соответствующим крайним мерам и принять последствия. И в ожидании ответа он мысленно составлял расстрельные списки. Герцог молил Господа о чуде, которое вытащило бы его из трясины, хотя бы на время, и его молитвы возымели немедленный эффект.

Дверь кабинета резко распахнулась, и в комнату вихрем ворвалась герцогиня, в самый разгар встречи. Свою ошибку она осознала только когда ее уже поздно было исправлять. Несмотря на смущение, она отреагировала первой: попятилась к двери и пробормотала какие-то извинения, утонувшие в гомоне генералов. Герцог не преминул воспользоваться этим случаем.

- Что случилось, Маруха? Должно быть, что-то серьезное, раз ты вот так врываешься без стука. Как видишь, - добавил он, не дожидаясь объяснений, как будто они его и не интересовали, - у нас тут собрание. Эмилио ты уже знаешь. Эти господа... его сопровождают.

Он явно не собирался сообщать имена присутствующих, и давний друг семьи поцеловал руку герцогини. Что до остальных двоих, то один из них воспринял нарушение протокола выдержанным кивком головы, другой с привычной учтивостью подкрутил ус и хрипло произнес:

- Мы советовали вашему супругу отдать государственные дела в другие руки и посвятить себя выращиванию цветов в саду, чтобы одаривать ими вас, герцогиня.

Несообразительная и глуховатая герцогиня не поняла смысл этой чепухи, но почувствовала какую-то интригу и опасность, которые шли рука об руку, и бросила на мужа предупреждающий взгляд, Тот понял его правильно: делай, что говорят, и скажи им, чтобы отправлялись восвояси. Затем она произнесла, громко и с широкой улыбкой:

- Прости, Альваро. И вы тоже. Я не вовремя, по глупости и ненамеренно. Продолжайте, как будто меня не видели.

Она вышла, не попрощавшись и не спросив, не желают ли они чего-нибудь. У двери она сделала кокетливую гримаску, чтобы лишить свое присутствие какого-либо значения, и закрыла за собой дверь. Но ее вмешательство послужило катализатором, обезоружив двух генералов - Эмилио Молу и Гонсало Кейпо де Льяно. Невозмутимым оставался лишь погруженный в тяжелые раздумья Франсиско Франко.

Глава 29