Кошачий глаз

Жонне кивнул, а Леонар прошептал:

— Да.

Сержант подошел ближе, а служащий обратился к Жонне:

— Откройте.

Жонне нажал на замки, но не поднял крышку.

— Мы сложили все, как было, — сказал он.

— Я сказал, откройте! — повторил служащий. — Зачем нам лишние отпечатки пальцев?

Жонне дрожал всем телом и умоляюще глядел то на Леонара, то на сержанта. Но они застыли, как статуи. Пришлось ему все взять на себя.

— Ох! — вскрикнул служащий сдавленным голосом. — Закройте скорее! Это страшно!

— Завернуть? — спросил Жонне робко.

— Нет! Я сказал — закрыть! — заорал служащий, к которому вернулся голос. — Соедините меня с криминальной полицией, — обратился он к сержанту.

Жонне закрыл чемодан. У обоих братьев на лице блестели капли пота.

Служащий, понемногу приходя в себя, спросил:

— Тут вы упомянули о какой-то замене. Речь шла об этом чемодане?

— Да, — ответили братья в один голос.

— Алло! Комиссариат на Круа-Русс. Соедините меня со следственным отделом. Убийство.

Сержант подал трубку служащему, который сумел уже овладеть собой.

— Алло! Говорит Мелле с Круа-Русс. Нам принесли женскую руку в чемодане. Кто? Семья… Меня это тоже удивляет. — Он взглянул на братьев. — Знаете убийцу? — Братья бурно запротестовали. — Говорят, что не знают. Откуда это взялось? — снова обратился он к братьям.

— Из Парижа, — ответил Жонне.

— Из Парижа. А точнее, господа?

— Не знаем.

— Не знают. Да. Спасибо.

Служащий положил трубку. Сержант вышел из комнаты.

— Подождите, господа. Придут два инспектора, вам придется дать показания. Комиссара вам, видимо, тоже придется подождать.

— А контора? — спросил Леонар, взглянув на настенные часы. — Мы работаем на шелкопрядильном комбинате Сен-Поликарп.

— Не думаю, чтобы утром вы туда успели, — ответил служащий.

Жонне, пораженный не менее чем при виде отрубленной руки, вытер вспотевший лоб.

— Но мы не пропустили ни одного дня, разве что по болезни…

— Вы полагаете, это менее серьезный повод, чем болезнь?

— Но это, собственно, нас не касается. Мой сын…

— Да, кстати, — прервал его служащий. — Где ваш сын? Почему он не пришел с вами?

— Я уже сказал, что он потерял сознание. А с моей женой, которая узнала свое колечко, случился нервный приступ. По-моему, это понятно.

— А, правда, там было колечко, — сказал служащий. — Вы по нему опознали руку?

— Не совсем. Мы не знаем невесту сына, но он вроде бы узнал руку.

— Вроде бы? Вы только предполагаете?

— Когда мы уходили, он еще не пришел в сознание. По дороге мы вызвали доктора Герьера. Так велела наша мать.

— А матери не стало плохо?

— О, нет! — одновременно со вздохом ответили братья.

Служащий удивленно взглянул на них. Потом взял формуляр, обмакнул перо в чернила и начал с Жонне:

— Ваши данные, пожалуйста.

— Жонне Берже, год рождения тысяча восемьсот восемьдесят второй, место рождения — Сен-Рамбер-Иль-Барб. Работаю главным кассиром на шелкопрядильном комбинате Сен-Поликарп.

— Адрес?

— Улица Дюмон, десять. Квартира четыре.

Служащий поднял глаза на Леонара.

— Леонар Берже, то же место рождения, тот же возраст, тот же адрес. Работаю заместителем заведующего складами на том же предприятии.

Служащий присмотрелся к ним внимательней Жонне — высокий, плотный, румяный, с густой шевелюрой и волосатыми руками. Леонар — низенький, щуплый, лысеющий. Даже глаза у них были разного цвета: у Жонне темные, а у Леонара серые.

— Вы близнецы? — спросил он недоверчиво.

— Да, не однояйцевые, — ответил Жонне.

Чиновник недовольно посмотрел на них.

— У вас оригинальный способ выражаться. — Братья обменялись удивленными взглядами. — Женаты? — обратился он к Леонару.

Леонар смешался.

— Нет.

— Почему вы не сразу ответили?

— Я боялся, что вы обвините меня в неуважении к матери. А я очень ее уважаю, да, очень! — Он приосанился. — Она сама не хотела, чтобы я женился. Хотела, чтоб мы жили вместе. И была права.

— Мы — это кто?

— Моя жена, — ответил Жонне, — я, двое наших детей — мой сын, ему двадцать три года, это как раз тот несчастный Жан-Марк, и восьмилетняя дочка Мария-Луиза — и мой брат. Ну, и наша мать, — помолчав, прибавил он. — Моя и Леонара. Она овдовела после нашего первого причастия. Отец был офицером. Мать вырастила нас самостоятельно, — с гордостью прибавил он.

Служащий прочитал написанное и сказал:

— Мне нужен точный список вещей, находящихся в чемодане.

Записывая он читал:

— Получен от господина Берже чемодан, содержащий отрубленную у запястья женскую руку с кольцом на пальце. Там есть камень? Настоящий?

— Да, называется «кошачий глаз». Один из видов хризоберилла. Семейная реликвия моей жены. Она послала его Жан-Марку месяца четыре назад.

— Подробности потом. Сейчас меня интересует только, откуда взялся чемодан.

Рассказывая, Жонне начал постепенно обретать уверенность в себе. Служащий сидел неподвижно. Он совершенно забыл о Леонаре, который, казалось, сам о себе забыл и с озабоченным выражением поддакивал каждому слову брата.

— Так вы утверждаете, что это дело незнакомого вам человека? — спросил наконец служащий. — Вы не знали американца?

— Совершенно не знали, господин секретарь…