Кошачий патруль

— Зря расточаешь комплименты, я уже раздеваюсь.

Это представление доставляло Арсению определенное наслаждение, хотя в принципе для него специально не предназначалось. Собственно, Дашка не раздевалась — она минут десять снимала с себя украшения. По окончании длительной и сложной процедуры можно было вздохнуть с облегчением — одежда и белье летели в кресло уже через минуту.

Кудесников находил процедуру довольно эротичной и каждый раз с удовольствием любовался грациозными движениями подруги. Сегодня, правда, ему это что-то напомнило, показалось странно знакомым. Причем это точно не было связано с женщиной. Отмахнувшись от несвоевременных ассоциаций, Кудесников промурлыкал:

— Дашк, зачем ты столько побрякушек на себя надеваешь? Бусы, браслеты, колец немерено, цепочки. И так ведь красивая…

— Завидно? — не ответила, а как-то промычала Дашка, держа зубами то ли заколку, то ли шпильку. — Я же как ворона — люблю все блестящее. Вкус, понимаешь, плебейский, я же в пролетарской семье выросла.

Дашкин отец был карьерный дипломат, а мать — профессор МГУ.

— И все это бижутерия, все дешевка, — снимая украшения, слой за слоем, продолжала резвиться Дашка. — Вот вышла бы я замуж за олигарха, так сейчас снимала бы не эту дешевку, а бриллианты, изумруды и сапфиры стоимостью в миллион долларов.

И снова неясное, легкое беспокойство охватило Арсения. В чем причина, он так и не понимал, а концентрироваться на проблеме, если и была проблема, не хватало воли. Что, впрочем, объяснимо — когда рядом находилась Дашка, он мог концентрироваться только на ней.

— Если бы ты вышла замуж за олигарха, то с меня бы сейчас снимали скальп.

Дашка снова радостно засмеялась, а Кудесников вдруг опять ощутил непонятную обеспокоенность.

— Ты завершишь, наконец, экзекуцию? Мужчина умирает! А то давай помогу.

— Ты мне в другом поможешь. Это я уж как-нибудь сама. Все, серьги остались.

* * *

Кудесников не остался на ночь — хотелось как следует выспаться, да и голодного Мерседеса было жалко. Спал он крепко, но под утро неожиданно проснулся. Проснулся с чувством смутного беспокойства, того самого, которое он испытал вчера, глядя на Дашкины фокусы с украшениями. Вот ведь проклятая натура: пока не разберется даже с малейшим сомнением — не успокоится. Единственное, в чем Арсений был абсолютно убежден — это не связано с его любовными приключениями.

Необходимо было сосредоточиться на главном. Главным был долгий-долгий процесс освобождения Дашки от ее многочисленных побрякушек. Ну и что? Он наблюдал эту сцену много раз. Она ему нравилась, но никогда не вызвала подобных странных эмоций.

Нет, где-то, причем совсем недавно, он был свидетелем неких событий, о которых ему напомнила Дашка. Причем событий важных.

Арсений еще раз попробовал вспомнить последовательность своих ощущений. Первый раз что-то туманное проскользнуло в начале их пикировки относительно украшений. Потом Дашка что-то сказала про драгоценности. Мол, все, что она надевает на себя, — ерунда, вот если бы она была женой олигарха, у нее были бы бриллианты и изумруды…

И вдруг Кудесников понял, что именно его беспокоило. Догадка была слишком смелой, но если он прав…

Отработать фантастическим образом возникшую версию предстояло незамедлительно. Потому что если Арсений прав, то жизнь по крайней мере одного человека находится в смертельной опасности.

Коварные планы Кудесникова. Соучастники. Приманка для волчьего капкана

Кудесников позвонил Рите и сказал, что скоро приедет.

— Вы быстро добрались, — констатировала она, когда Арсений появился на пороге.

— Дело появилось срочное. Давайте присядем — разговор будет долгим и интересным. Тут у меня возникли неожиданные вопросы, и я хотел бы с вашей помощью разобраться. Только, пожалуйста, не удивляйтесь, постарайтесь отнестись к этому очень серьезно.

— Спрашивайте, конечно, — с готовностью откликнулась Рита.

Кудесников сконцентрировался, как перед решающим броском, и задал первый вопрос:

— Рита, ваш пациент, Лев Дугинец, он всегда перед сеансом так долго раздевается? Помните, когда он приехал к вам сюда в первый раз, он все снимал и снимал с себя какие-то побрякушки. Помните?

Рита улыбнулась.

— Даже вы обратили внимание. Действительно, подготовка к каждому сеансу у него очень долгая. А почему вас это заинтересовало?

— Не это, другое. Вы продолжайте.

— Что тут продолжать? Долго раздевается, потом так же долго одевается. Пока снимет все свои украшения, пока бережно их разложит… Такая вот особенность — любит украшать себя, ходит, как новогодняя елка. Только вы не правы — носит он отнюдь не побрякушки. У него очень ценные вещи. Крест весь в камешках, очень красивый, браслеты.

— Откуда вы знаете, что вещи ценные? Вы с ним обсуждали это?

— Нет, конечно. Он сам пару раз похвастался, не удержался.

— Расскажите подробнее, Рита, это важно.