Кощеевна

Остаток вечера мы провели довольно интересно, за разговорами: Горыныч рассказал про свои похождения, байки про Водяного и Лешего, упомянул местных князей. В ответ рассказала свои истории, как выглядит мир без драконов, водяных и леших, о технологиях — головы очень заинтересовались телевизором. А потом мы завалились спать: Горыныч улегся в гнезде, подложив под головы лапу, почти свернулся в калач — умилительное зрелище, — а я же пристроилась под бок, накидав на себя тряпки.

Допустим глава 5

Дракон существо жаркое, зимой можно использовать как обогреватель.

Не скажу, что мы проснулись на рассвете, но мы проснулись. Позавтракали. Привели себя в порядок и вышли на божий свет.

Чтобы я научилась залезать на дракона.

Это было очень занятно, смешно, Горынычу еще и щекотно. Моя тушка все же разместилась на его плечах, ибо сидеть на спине мешали крылья — самые настоящие и большие.

— Ты главное держись.

Очень нужное напутствие. Даже начала сомневаться в своих действиях — меня на Сивке укачало-то, а тут такой «агрегат». Правда для подстраховки я все же обвязала себя веревкой и привязала к дракону. Не придумали тут, видимо, седел для таких случаев, а жить то хочется! Обнимать же шею было сложно, благо хоть чешуя не кололась и руки не скользили. Но глазки все же закрыла при старте, задержав дыхание. Порыв воздуха в лицо, взмах крыльев за своей спиной и ощущение подъема. Желудок решил, что завтрак можно и на земле оставить…

— Ты там живая? — Звук голоса оказался очень громким и близким, глаза открывать же не хотелось. Не сказать, что я боюсь высоты, но боюсь. Теперь я это знаю точно. — Вась, глаза можешь открыть, посмотри какой вид снизу!

Верилось с трудом. Я усилием воли открыла сначала один глаз, скосив на левую драконью морду, потом вниз, там, где под нами мелькали верхушки деревьев. Тут уж и второй глаз открылся. Действительно, красиво, но руки лучше от шеи не отцеплять: если я свалюсь, кто будет кормить Барона? Спустя какое-то время все же мы с организмом привыкли к состоянию «воздух-воздух» и смотреть на мир стало проще. Ветер в ушах никуда не делся, но изначального страха уже не было: Горыныч летел аккуратно, птиц не сбивал, мертвые петли не вырисовывал, а пейзажи менялись от леса к полю, от поля к деревне, потом к степи. Привал сделали в какой-то глуши, когда солнце начало клониться к закату. Да и есть хотелось. Посадка не была мягкой, я прикусила язык во время торможения Горыныча, но удержалась в «седле»: сползла кое-как, рухнув на спину на траву и ощущая боль в каждой клеточке тела.

«Первый раз он всегда такой, потом привыкнешь».

А может я не хочу привыкать?!

— Вась?

Заботливые три головы склонившись над мною, и заслонив весь обзор, дыхнули в лицо, отчего моя расслабленность мигом слетела и я закашляла. Вот же…дракон!

— Ужинать пора, мы ночью не полетим, темно.

А я думала у драконов ночное зрение.

«У Горыныча проблема со зрением, ночью плохо видит».

Спасибо, хоть сейчас предупредил.

Внутренний голос отчетливо хмыкнул и пропал: окончательно придя в себя, но не от боли, съела то, что Горыныч подал, сбегала по своим делах — спугнула двух влюбленных зайцев, и не заметила, как и стемнело. Без костра и света звезд лес казался действительно мрачным и темным: рассудив, что на дракона никто в добром здравии нападать не будет, а больные по лесу не ходят, буквально забралась под крыло Горыныча, которого хватило с головой, подложив под голову руки. Собственно, так мы и уснули.

А днем снова был перелет, и так еще три дня однообразия, пока лес не начал резко редеть, открывая взору золотисто-рыжую степь. Даже красиво.

— Мы почти на границе с ханами. Держись крепче, будем снижаться, чтобы не засекли. — Я сжала веревку посильнее, а Горыныч начал резко снижаться, почти стелясь над верхушками то ли пшеницы, то ли ржи. Скорость полета снизилась и мы стали осторожны, глядя во все стороны. И все равно проморгали его.

— А!

— Ааа!

— Аррр!

Перед самым носом центральной головы Горыныча возник пацан с палкой, грозно размахивая ею над своей головой и громко оря. Дракон как смог затормозил, плюхнувшись на зад и завертя головами, забыв, что я у него на шее, поэтому досталось и мне. Лишь после моих воплей, он, извинившись и распутав меня из веревки, спустил на землю, где вокруг нас бегал смуглый мальчишка не больше пятнадцати лет, может и того меньше. Черноволосый, с вьющимися волосами по плечи, такие же практически черные раскосые глаза, крупный нос на угловатом лице. Его одежда представляла из себя накидку-безрукавку с мехом, широкие штаны, на ремне которого болтался настоящий нож и, видимо, какая-то обувь на ногах. Щупловатый, мне по шею. Я посмотрела в задумчивости на своего спутника.

— Откуда здесь ребенок? Степняк?

Центральная голова кивнула, пока левая и правая следили за нежданным «подарком», причем левая еще и языком цокала на его выкрики.