Кощей

И быстро скрылся в темноте, оставив Казимира в полнейшем недоумении. Сделал всего лишь несколько шагов и уже пропал. Ни силуэта, ни треска веток под ногами. Дементьев посветил фонарем, но ожидаемо ничего не увидел. Только деревья. Лес словно поглотил странного отшельника. Перед глазами все еще стояло его испуганное лицо, а у Казимира не было ни единой догадки, что могло настолько его напугать. Он вздохнул и пошел к домом. Пока он бродил по лесу, солнце совсем закатилось. Деревня засыпала. Только в доме Дарьи Михайловны свет горел — видимо, его дожидалась. И вроде бы все, как вчера. Все те же сонные дома и песня ночного леса, но на душе не осталось вчерашней легкости. Там залегла смутная тревога. А в чем причина — Казимир не понимал. Что-то безотчетное грызло, необъяснимое. Он посмотрел на ладонь — на ней темнели черные следы сажи.

Глава 3

Дома на него с порога набросилась Дарья Михайловна. Строгим и выразительным шепотом, чтобы не разбудить остальных, она от души отчитала городского умника, который ушел в лес и никому не сказал ни слова. А если бы заблудился? А если бы зверь какой напал? Казимир сдержанно напомнил ей, что днем местные все как один его заверили, что никаких здесь зверей не водится, но разгневанную женщину это не остановило. Не водится — до поры до времени. А потом возьмут и заведутся. И задерут пришлого москвича, как козленка. Казимир дураком не был и понимал, откуда растут корни у такого бурного беспокойства. Случись что с ним, про всю дальнейшую помощь Виктора Сергеевича можно навсегда забыть. Спорить он не стал, пообещал в следующий раз предупредить. Дарья Михайловна на это дернула бровью — едва ли рассчитывала, что дементьевский сынок задержится в деревне, а Казимир вместо ответа молча ушел в выделенную ему комнатушку.

Сон долго не шел, несмотря на усталость. Дементьев все думал про отшельника. Перебирал в памяти его слова — неловкие, несвязные, как будто он разговаривать разучился. Если бы не слова местных, что его много лет никто не видел, он решил бы, что этот Кощей всего лишь поселившийся в лесу деревенский дурачок. И если бы не первобытный ужас на его лице, когда он узнал про деда. Он еще раз прокрутил в памяти тихое и испуганное “Я помню”. Дурачок и есть, запомнил, что Казимира вывел. Ну не деда же? Кощея тогда и в помине не было. Когда у него слетел капюшон, Дементьев все-таки разглядел лицо — даже в черных разводах оно было молодым. Может, дедов отшельник и правда где-то нашел недалекого паренька. Приучил жить по-своему, сам потом на тот свет отъехал, а он один лесу остался — справляться, как умеет. Может, у них такая странная традиция жить вдали ото всех и передавать такой образ жизни. Тогда по возрасту этот “кощей” должен быть третьим по счету после того, которого дед встретил. Или даже четвертым. Еще только сейчас Казимир вспомнил другую странность. Вместо обуви у Кощея было что-то самодельное — как будто кусками шкуры ноги обмотал. Он задремал с мыслью, что завтра снова пойдет в лес.

Проснулся он по своему времени — ближе к полудню.

— Вы, городские, все так спите? — с усмешкой поинтересовалась Дарья Михайловна, когда Казимир пришел на кухню. — Есть будешь?

Дементьев сонно кивнул.

— Я еще на день-два останусь, не возражаете? Стеснять не буду.

— Ну… — неопределенно протянула Дарья Михайловна. — У нас ведь тут все по-простому. Душ вон садовый, туалет на улице. Ты в своей Москве к такому не приучен.

— Да я с ними еще вчера познакомился, ничего — не умер. Мне, собственно, кроме них и какой-нибудь еды, больше и не надо. Переночевать я и в машине могу. А за все остальное заплачу, не переживайте.

— Да что ты глупости говоришь. Хочешь — оставайся. Скучно у нас тут просто, вот и удивляюсь, чем тебя наша деревня так привлекла.

— Книгу пишу, а у вас атмосфера хорошая. Хочу на пару дней в лес сходить. Для вдохновения. Вы не бойтесь, не потеряюсь. Москвичи в лесах тоже бывают, не совсем они дикие.

Почти и не солгал. Он вчера вон как бодро начал. Остановился на моменте, когда к персонажу темнота подбиралась, а потом к нему самому подкрался Кощей. С утра намерение навестить странного отшельника стало сильнее.

— Ты с Василием только осторожней, — вдруг сказала Дарья Михайловна. — Он Чечню прошел, с тех пор немного на голову того. Он раньше в Костроме жил, потом сюда приехал, тетка у него здесь. Он так-то тихий обычно, но бог его знает, что там у него на уме. Это который вчера возле скважины раскричался. Не любит он сильный шум, что-то свое вспоминает, и агрессивный делается.

Казимир его помнил. Местные мужики его еле успокоили и увели. Выжившим война только раны и оставляет — что на теле, что на душе. На всю жизнь, как вечную память или клеймо. Вот и местный Василий такой же. В нормальную обстановку вернули, а жить заново — не научили. Кому они нужны, покалеченные — что этот, что который в лесу живет.

После недолгих сборов и приготовлений Дементьев подошел к машине. На крыше “форестера” его караулил черный ворон. Как знать, может, вчерашний. В этот раз Казимир не стал его прогонять.