Кошечка из Сакурасо 2 (ЛП)

Нанами с чем-то боролась последние полтора года, с того самого момента, когда уехала из Осаки вопреки желанию родителей. Она держала все чувства в себе, пряча от других... Она знала, ей не удастся стараться изо всех сил, если она признает безысходность своего положения. Если бы она позволила себе слабость, то не смогла бы бросаться в новый бой. Она могла полагаться только на себя, иначе люди заметили бы её промахи...

Но она не смогла бороться вечно и сегодня признала поражение.

— Ты сделала, что могла, Аояма, мы знаем это лучше всех.

— Че... чему ты так говоришь? Мени... мени же хочется... услышать ещё… — причитала Нанами, и у неё полились слёзы.

Она хотела сказать больше, но её голос затих, и девушка стала без конца шмыгать носом.

Сората глядел прямо вперёд, потому не видел запачканное, заплаканное лицо Нанами. Минивен продолжал путь. Ни Мисаки, ни Масиро ничего не говорили.

Нанами, пытающаяся перестать рыдать, положила свою горячую руку на руку Сораты. Он на миг удивился, но откуда-то понял, что от него требовалось. Он перевернул ладонь и обхватил ладонь Нанами. Чтобы поддержать, чтобы успокоить и чтобы похвалить за старания.

Словно маленький ребёнок, заплаканная Нанами вцепилась в руку Сораты. Вытирая при этом слёзы другой рукой...

Сората слушал её, отчаянно пытавшуюся перестать плакать, пока они не приехали в Сакурасо.

Часть 3

К тому времени, когда минивен Мисаки подъехал к Сакурасо, Нанами прислонилась к плечу Сораты и заснула. Парень взял её на руки и отнёс в кровать на втором этаже, стараясь не разбудить.

Что до одежды, он попросил переодеть Нанами Тихиро, которая с яростным видом уже их поджидала.

Потом Сората, Дзин, Мисаки и Масиро собрались на кухне выслушивать нравоучения учительницы. Сами нравоучения проходили в довольно вялом темпе, что лишний раз указывало на пофигизм коменданта Сакурасо. Где-то на середине она переключилась на жалобы, как мало у неё встреч последнее время, и сколько уже её младших коллег переженилось. Сората уже захотел сказать «Что за херню вы несёте?», но решил изобразить раскаяние и сохранил молчание.

Как потом выяснилось, когда они уехали, Дзину пришлось остаться в логове шайки Сораты и выслушивать длинные нотации. Благодаря Дзину беглецам остались одни жалобы Тихиро на жизнь, потому что всё прочее она успела высказать Дзину. Тот уже слинял, сказав, что его ждёт офисная работница Руми.

Нанами так и не открыла глаза за всю ночь, когда Сората проверял её каждый час. Масиро сидела рядом с кроватью и не ушла бы, даже если бы Сората попросил.

Должно быть, она винила себя за состояние Нанами.

— Сиина, лучше отдохни. Уже за полночь.

— Нормально. Я останусь.

— Но если ты заболеешь, Аояма опять почувствует себя виноватой.

— Я в порядке.

— Ладно тогда… оставляю Аояму на тебя. Дай знать, когда она очнётся.

— Ага.

На следующее утро Сората проснулся от горячей задницы Хикари.

— Хуже не придумаешь.

Парень вышел из комнаты и направился в ванную, где умылся и причесался. Затем семь кошек, требующих еду, и их хозяин пошли на кухню.

Там Дзин не отводил глаз от небольшого горшочка на плите. Носил он ту же одежду, что и прошлым вечером. Похоже, только что вернулся.

Заметив Сорату, Дзин поприветствовал его.

Сората поглядел на кипящую ёмкость, пока кормил кошек.

— Что это?

Дзин убрал крышку. Поднялись клубы пара, ухудшившие видимость, и в нос ударил чудесный аромат бонито.

Всего лишь каша.

— Нам ведь нужно её чем-то кормить? — сказал Дзин, посмотрел на второй этаж и выключил плиту. Он поместил горшочек, ложку и миску с маринованной сливой на деревянный поднос и отдал Сорате.

— Скорми ей это. А я спать.

Дзин зевнул и исчез, уйдя к себе.

Сората даже не успел его остановить.

Он уже не мог переложить внезапное поручение на кого-нибудь другого. К сожалению, на кухне остались только он и кошки.

Осторожно держа поднос, парень поднялся по лестнице.

Когда он пришёл к двери Нанами, то заметил, что она приоткрыта. Масиро забыла за собой закрыть.

Из дверной щели доносился голос.

— Что мени делать?.. Торадзиро.

Голос принадлежал Нанами.

С кем она говорила? Её телефон отключили. Следовательно, пользоваться им она не могла. И кто такой Торадзиро?

— Откида мени знать? Розбирайся со своим бардаком сама.

Другой человек тоже говорил на кансайском диалекте.

Но такое ощущение, что говорила одна Нанами. Другой человек разговаривал в мальчишеской манере, наверно, из-за заложенного носа Нанами.

— Но вчора мени было так стыдно.

— Подумашь. Куда хирше просрочить плату за общежиток. Чему говоришь мени только сейчас?

Да что там творилось?

Из любопытства Сората заглянул в комнату сквозь открытую дверь.

— Но я заплакала и показала Канде свию слабую сторону, а что было посля, вибще не помню. Он бачил мою сонну особу? Ах~ Кажется, я схожу с ума...

— И зачем ты спала так беззащитно? Он не так уж от тебя отличается.

Нанами сидела на кровати в пижаме. Человек, с которым она говорила, был невидим. Лишь Масиро спала на полу.

— Ч-что ты таке говоришь!

— Хватит бояться и оседлай уже его.

То, на что смотрела Нанами, оказалось подушкой-тигром.