Кошечка в сапожках (сборник)

— Моя сумочка осталась в машине, а там у меня права. Страховые документы в «бардачке».

— Я принесу, — вызвался помочь Хоуп.

— Не стоит. На мне все равно нитки сухой не отыщешь.

— На мне в общем-то тоже… Я быстро. — Хозяин дома вновь оказался под дождем.

Он горестно покачал головой, когда проходил мимо своей машины. Впритык к ней стоял «фольксваген». Что и говорить, хорошая была у него машина. На переднем сиденье он нашел вышитую бисером сумочку, а в отделении для перчаток — папку с документами. Среди бумаг оказалась регистрационная карточка на машину и страховой полис. Он ужасно неловко чувствовал себя в совершенно мокром халате, с волосами, прилипшими к темени.

Открыв дверь, он обнаружил гостью стоящей прямо перед ним, как будто она ощущала некоторую неловкость, вторгшись в его жилище. Они позвонили в полицию и обменялись документами и страховыми карточками. Незнакомку звали Патрисия Демминг, ей было тридцать шесть лет, и жила она адресу, Океан, 407, залив Фэтбэк.

Дождь уже перестал, когда подъехала полицейская машина. Полицейский — так как в Калузе полицейские обычно патрулировали в одиночку — попросил рассказать об аварии, проверил, может ли Патрисия Демминг двигаться дальше на своей машине. Адвокат Хоуп проводил взглядом отъезжающую машину.

«Машина была новая»…

Глава 2

— В Калузе нет других чернокожих с высоким верхом, — похвалился Уоррен Чамберс.

Мэтью подумал, что речь идет об автомобиле, о каком-нибудь «фэде» с высоким верхом или об иномарке особой конструкции. Он ждал звонка от страхового агента, поэтому весь ушел в мысли о машине.

— Потом я сделаю скос, — не унимался Уоррен и провел рукой по волосам.

Только теперь стало ясно, что он говорит о стрижке. Высокий верх. Казалось, будто Уоррену на голову приспособили цветочный горшок, а на затылке волосы тщательно выбрили. Мэтью даже не стал спрашивать, какой он из себя, этот скос. Прическа для мужчины столь же неприкосновенна, как и его дом: в шестьдесят пятом этому уделяли слишком много места. Время баталий прошло.

— Как съездил? — поинтересовался Уоррен.

— Замечательно.

— Не успел появиться, как тебя тут же озадачили? — Уоррен кивнул на газету «Геральд трибюн Калузы».

На первой странице красовалась фотография Стивена Лидза. Со дня его ареста фотография регулярно появлялась в газете. Материал по этому делу назывался: «СВИДЕТЕЛИ ОПОЗНАЛИ ЛИДЗА» и ниже: «Новый допрос жены».

— Это что за свидетели? — нахмурился Уоррен.

— Я попозже заскочу к Баннистеру. Он даже не удосужился прислать мне список.

— Неужели они кого-то откопали?

— Надеюсь, что нет.

— Зачем столько раз допрашивать жену?

— По городу пошли слухи, что они оба замешаны в этом деле. Жена Лидза — шаткое алиби.

— Так-так, — задумался Уоррен, как будто всерьез принялся за эту версию.

Уоррену было лет тридцать пять. Характер он имел деликатный, был сдержан и застенчив, а своими неизменными очками в роговой оправе походил скорее на бухгалтера, чем на частного детектива. До поступления в школу частных детективов в Сент-Луисе он два года проучился в университете штата Миссури, где благодаря своему завидному росту и худобе отличался в местной баскетбольной команде. Уоррен до сих пор виртуозно двигался и обладал спортивной статью. Следователем он был дотошным, при надобности брал мертвой хваткой. В деле его ничто не могло остановить. Его темные, под цвет кожи глаза глядели серьезно и задумчиво.

— Откуда тянется ниточка? — спросил адвокат.

— Вчера «Геральд трибюн» опубликовала письмо какого-то проходимца.

— Фальшивка?

— Без сомнения. Это их почерк.

— На сей раз дело затрудняется тем, что сами газетчики имеют свой интерес.

— И какой же?

— Лет за десять до своей смерти отец Лидза впутался в тяжбу за чужие земли. Южане, хозяева земли, процесс выиграли, но газетчики до сих пор мусолят эту историю.

— А ты откуда это знаешь?

— Сама «Трибюн» и писала, — ухмыльнулся Уоррен.

— Думаешь, можно рассчитывать на открытый процесс?

— Подадим прошение на рассмотрение дела в другом судебном округе, а там посмотрим. А чем Лидз объяснил, что его бумажник нашли на месте преступления?

— Единственное место, по его словам, где он мог обронить бумажник, — это лодка.

— Когда это произошло?

— В день преступления.

Уоррен задумался:

— Трудно себе представить, что истинный убийца в день преступления рыскает в лодке Лидза в надежде найти бумажник.

— Почему именно бумажник? Годилась любая личная вещь Лидза.

— Это одно и то же.

— Он искал хоть что-нибудь, чтобы пустить полицию по ложному следу. Обыскать лодку труда не составляет, не то что залезть в дом, Уоррен.

— Согласен.

— Мы должны раскопать, каким образом бумажник попал в хибару азиатов. И если его выронил сам Лидз…

— О’кей, патрон, — отрапортовал Уоррен.

— Ладно тебе, — хмуро кивнул Хоуп, — отправляйся-ка ты…

— …на лодочный причал?