Кошечка в сапожках

Я сказал, что хотел бы посмотреть фильм, который они делают, но она ответила: нет, тебе нельзя, это закрытый фильм. Я не понял, что означает „закрытый“. Она сказала, что режиссер фильма — женщина, которая платит ей за костюмы, — очень темпераментная особа и не любит, когда ей кто-нибудь мешает. Она меня поцеловала тогда и сказала, чтобы я не беспокоился, они заканчивают съемки пятого ноября, это через неделю, а потом она будет дома каждый день и мы вместе истратим эти лишние деньги.

Когда она меня тогда поцеловала, я еще не знал, где побывали ее губы.

В ночь Праздника Всех Святых — это было через четыре дня после того разговора — она сказала мне, что им придется снимать ночью, это будет съемка костюмированной вечеринки, и ей нужно там присутствовать. Я согласился. Но я последовал за ней. Она поехала в „фольксвагене“ на Фэтбэк-Кей, я за ней в фургоне, на безопасном расстоянии. Я хотел посмотреть, за что платят пятнадцать тысяч в неделю.

Я мог убить их всех там же, на месте, после того, что увидел. Но я услышал Глас Всевышнего, сказавшего мне: „Подожди, ибо не тебе судить грехи ее, ибо дошли ее грехи до Господа, и Он покарает ее“. Я мог бы убить их всех. Я стоял там в темноте и видел, что они делают. Господь простил бы меня… И ведали они, что творят… Но… эта женщина. Блондинка, которая давала указания, что им делать. А они боготворили этого дракона в женском обличье. „И поклонились Зверю, говоря: кто подобен Зверю сему, кто может сразиться с ним? И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть…“[9]

В ту ночь я следовал за ней до самого дома.

Я еще не знал ее имени.

Я впервые следил за ней.

Как мне и пообещала Мэг, они закончили фильм пятого ноября. Больше не о чем беспокоиться, сказала она. Отныне она будет дома каждый день и больше никакого шитья костюмов. Кошечка будет с тобой.

А я все преследовал Пруденс Энн Маркхэм.

Потому что я подумал…

Этот фильм…

Люди увидят, как Мэг, голая и бесстыдная, проделывает жуткие вещи с этой черной скотиной и другими. Я еще не знал, как поступлю с Мэг, но я знал, что должен забрать фильм, чтобы его не смогли увидеть люди, ибо Господь не желал этого. Я должен был его уничтожить.

Она работала над ним в студии на Рэнчер-роуд. Ездила туда каждый вечер, забирала кассеты с фильмом из камеры хранения, отвозила в студию и отвозила их обратно, когда заканчивала. У нее был ключ от ячейки.

Я решил, что мне нужно заполучить этот ключ.

Чтобы получить фильм. И уничтожить его.

Я следовал за ней каждую ночь, за этим зверем в образе женщины.

Чтобы уничтожить фильм. Уничтожить зверя, виновного в том, что стало с Мэг.

Но я еще не знал, как поступлю с Мэг. Это пришло ко мне позже.

Я не так глуп. Я знал, что мне придется уничтожить эту женщину, чтобы получить фильм, который она каждый вечер таскала в студию. Но как бы я смог послужить Господу, если бы сам был уничтожен? Нет, нет, я не глупец.

Я узнал, что она была замужем, я видел ее мужа возле их дома на Помпано-Уэй. Как мог муж помогать своей жене делать такой фильм? Разве что помогать с распространением его? И мне пришла идея, что я могу одним разом покончить с ними обоими, а после уничтожить и фильм.

Я забрался в их дом десятого ноября, проследив, пока они оба не уйдут, я знал, что дома никого нет. Выкрал нож и одежду и еще кое-что. Эти все вещи еще у меня, поэтому никто не узнал, что мне было нужно. Я украл и кое-что из ее одежды. Это тоже у меня, в комоде Мэг, где она хранила свои вещи, пока я их не сжег. Я до сих пор еще иногда рассматриваю вещи этой женщины, которая могла заниматься такими делами. Смотрю на ее вещи и размышляю. Все еще размышляю. После кражи я немного подождал. Решил, что лучше обождать недельку, чтобы никто ни о чем не догадался. Потом решил, что десять дней будет еще лучше. Проследил за ней до студии. Подождал ее на улице. Она вышла, это было где-то без двадцати одиннадцать, примерно так. Мне хватило меньше минуты, чтобы разделаться с ней. Вся моя одежда — его одежда была пропитана греховной кровью. Я взял жестянки с фильмом и звукозаписью, ее записную книжку и ключи. От Рэнчер-роуд до моего дома минут десять езды, еще десять минут — чтобы принять душ и переодеться, к этому времени я уже запер Мэг в генераторной, хотя еще не знал, как с ней поступлю дальше. Я сложил окровавленную одежду и нож в пластиковый мешок для мусора и около одиннадцати уехал из дому. До Помпано-Уэй доехал минут за пятнадцать и был там примерно в четверть двенадцатого или около того. Я закопал окровавленную одежду и нож на заднем дворе, за домом, на клумбе. Потом поехал в камеру хранения, открыл ячейку и забрал все, что там оставалось. Я был там около полуночи. И взял все, что там находилось.

Я много раз смотрел этот фильм.

И все еще смотрю.

Никогда в жизни я не видел того, что было в этом фильме.

Людям нельзя смотреть этот фильм. Когда-нибудь я сожгу его.

Потому что дьявол должен гореть в огне».