Кошелек предателя

Ее брат. Мисс Энскомб. Ну, конечно! Ее имя как-то проскочило мимо, не остановив его внимания. Наконец до него дошло. Это, должно быть, сестра убитого, с которой собирался переговорить Ли Обри. Он решил, что, наверное, Ли прислал сюда Аманду, но почему-то эта догадка подействовала на него раздражающе.

Пожилая дама заткнула носовой платок за пояс и наклонилась к Кэмпиону.

— Мистер Кэмпион, — проговорила она, — я женщина с очень твердыми убеждениями и всю жизнь делала только то, что считала правильным.

Так всегда в лучшие времена начинали откровенный разговор, но для Кэмпиона, не привыкшего к подобному стилю, это прозвучало как признание о покушении на самоубийство. Он кивнул головой.

— Да, — откликнулся он.

— Вот почему я пришла сюда рассказать о бедном Роберте. Мы никогда не узнаем, как он погиб. В ряде отношений он был очень слабым человеком, и, если бы он покончил с собой, мне стало бы горько и больно, но я бы не удивилась.

На Кэмпиона ее слова не произвели впечатления. Он знал, как погиб Энскомб, и сведений у него было предостаточно, чтобы вызвать у старой курицы истерическое кудахтанье. Но, уловив взгляд Аманды, пристально следившей за ним, он понял, что же хотела сказать ему мисс Энскомб. Разумеется, Энскомб знал. По словам Оутса, Энскомб был козырной картой. Он так резко повернулся к пожилой даме, что невольно смутил ее.

— Ваш брат боялся чего-то? — спросил он.

Она сдержалась, и он стойко встретил довольно тяжелый взгляд ее голубых глаз с морщинами под ними и редкими, выцветшими ресницами.

— Я полагаю, что совесть у него была нечиста, — ответила она. — Мне казалось, что он хочет мне в чем-то признаться, но этого не произошло. У меня очень строгие принципы, — наивно добавила она.

— Расскажите Алберту о деньгах, — предложила Аманда.

Деньги. Еще раз деньги. Финансовый вопрос возникал постоянно, и Кэмпиона это пугало. Англичанин-консерватор всегда ценил деньги, как оружие. Они были его собственностью, и когда он видел, что это оружие направлено против него, то ощущал, что его предали, и начинал тревожиться. Мисс Энскомб кашлянула. Согласившись исполнить отвратительный долг, она старалась нести это бремя с максимальным достоинством.

— Он никогда не говорил мне, что у него денежные затруднения, но через какое-то время это сделалось совершенно очевидно, — начала она. — Я догадалась, что ему тяжело; он не знал, как к этому подступить, и я ему немного помогла. Конечно, он очень нервничал, и ему было не по себе, ведь у нас в городе известная репутация, и мы должны ее поддерживать, а он прекрасно понимал, что в данном случае значит его долг перед обществом. Ему нужно было думать и о своем месте Секретаря. Это святая обязанность и очень ответственная, мистер Кэмпион.

— Полагаю, что так.

— Семь поколений нашей семьи занимали этот пост, — сурово заметила она. — Если вы не поймете, чем могла обернуться для него эта отставка, то вы просто не сумеете оценить, о чем я говорю.

— Он понимает, — торопливо вставила Аманда, — он страшно устал и расстроен. Алберт, умоляю тебя, сними этот жуткий плащ.

Он безропотно повиновался ей и осознал, что мисс Энскомб внимательно разглядывает его мятый, потертый костюм и несвежую рубашку. Господи, какой во всем этом смысл? Старая дама раздражала его своей чудовищной чопорностью при сильнейшей буре. Почему она продолжает болтать о пустяках и никак не перейдет к делу? О чем знал Энскомб? Неужели ей не ясно, что она теряет время даром? Ему хотелось заставить ее выложить факты, и только он собрался прямо заявить ей об этом, как она вновь заговорила.

— Когда мой брат опять неожиданно разбогател, меня это не удивило, — сказала она. — Я уже знала, что все идет не так, как надо. Мы, мистер Кэмпион, принадлежим к сословию, в котором деньги случайно не появляются, разве что по наследству. Некоторое время брат был почти счастлив, но мало-помалу стал заметно меняться. Его мучила совесть.

Кэмпион пристально посмотрел на нее. Как ни был он поглощен своими мыслями, его все же задела трагическая суть ее рассказа. Он отчетливо, с болезненной ясностью увидел ее мир. Увидел ограниченного, самодовольного старика, держащегося за унаследованные привилегии при шторме, падающих акциях, растущих ценах, увеличивающихся налогах, что ни день ползущих по городу слухах, подзуживании, старой одежде, торговцах, ждущих уплаты долгов и бессмысленном стремлении хоть на чем-то сэкономить.

— Что же он сделал? — спросил он, почувствовав, что она испугалась.