КОШКА.

тортом в Держателева. Но попал в Ольгу, переполненную волнением и всеобщей

радостью – Ольга согласилась с Писягиным.

Тем временем барельеф вождей упал на террористов. Точь в точь! Овации зала

стали уже выплескиваться –президент Чунгастана Гашишматыев стоя

приветствовал народ. Мужчин уже потянуло в буфет шарахнуть за Республику.

Женщины вытирали народными ковриками – платочками растроганные лица.

Ширкин и Держателев остались погребенными в травяной пол республиканского

театра. Места, на которых они сидели теперь в народе называют злополучными –

билеты на них не продают: ибо там таперь лежит – живёт барельеф с

изображением вождей Республики. Сяськиляиненам было присвоено почётное

звание народных артистов Республики, Мандрыкину была вручена премия

Президента Республики за лучшую роль подсадной утки в массовке. Ольга понесла

от Писягина. А Президент Чунгастана Гашишматыев любит народ и разводит

тушканчиков и коврики – народных животных Республики.

Игорь Иванович.

Игорь Иванович делает шаг вперёд. Одновременно с этим волосы его

приобретают странный металлическо-серый оттенок. Он седеет. Игорь Иванович

делает шаг назад. Перед нами снова настоящий Игорь Иванович с кричащими

рыжими волосами и шапочкой – пирожок.

Игорь Иванович опять делает шаг вперёд. Та же картина: волосы седые, только

идиотский пирожок на месте. Теперь шаг назад. Так и есть – снова наш, до боли

родной, Игорь Иванович с орущими на странный манер рыжими пучками волос. И

пирожок, конечно…

Почему же с нашим уважаемым Игорем Ивановичем происходит сея

метаморфоза, а пирожок не страдает ни капли?

– Лично у меня только как-то странно в печени постреливает. Чего вылупились? –

заявляет он.

– Мы думаем, что, когда ты шагаешь туда, ты переступаешь через совесть, а когда

обратно возвращаешь всё на свои места. За всё надо платить – и поэтому ты

седеешь, а потом рыжеешь. Вот, – говорим мы ему.

– Так мне что? На месте теперь стоять что ли? – говорит.

– Не знаем. Только постарайся больше в такие ситуации не попадать. А то ведь

можно шагнуть обратно, а волосы уже не порыжеют, ядрён батон! Всё пока,– мы

уходим.

– Постойте! А почему же тогда шапочка моя не меняется?– кричит он нам

вдогонку.

– Да потому что у шапок нет совести! А у пирожков подавно. Где ты видел

пирожки с совестью? Нигде! Вот с печенью там…

– Ах, ядрён батон, моя печень – Игорь Иванович хватается за бочок и страдает, а

мы уходим. Потому что вопросы по поводу совести человек должен решать сам, а

до всяких там пирожков – шапочек нам дела нет. Вот.

ИССЛЕДОВАТЕЛИ.

–

Жмых, – сказал Мамонтов.

–

Какао-жмых, – уточнил Голобородько младший.

–

Нелепо, – произнёс Мамонтов задумчиво.

–

Крайне нелепо, – уточнил Голобородько младший.

–

И что же нам теперь делать? – вопросил Мамонтов. – Я, Эдик, разумеется ,

задал риторический вопрос. Это Вам понятно? Чувствуете?

–

Да… Что теперь делать, – опоздал младший Голобородько.

–

Эдик, пишите! Окурок воткнут в так называемую «куриную гузку», -

скомандовал Мамонтов.

–

Вы, Мамыр Аркадьевич, так забавно словами жонглируете, – слебезил

Голобородько младший.

–

О. Подозреваемый курит и любит курицу… Это Бубыкин! – решительно

задумчиво произнёс Мамонтов.

–

Гениально! – вспыхнул Голобородько младший.

–

Да, Эдик… Поработаешь с моё в половых органах – и не такого навыка

перехватишь. Ладно… Ты там мети… А на Бубыкина завтра сигнал подам. Не

премину…

И уборщики территории склада, а, проще говоря, дворники заёрзали лопатой и

метлой по шершавым поверхностям…

Говорят, проблемы с чистотой напрямую связаны с тем, что в последнее время

многие дворники отягощены высшим образованием. Лично я в этом сомневаюсь.

Очередная провокация, не более… Вот так.

ИГРУШКА.

У моей дочки есть цветок, который говорит: «Я люблю тебя». Мне жаль, что это

не я его подарил.

Грустно, что мы с ней не можем быть вместе. Что так редко видимся…

Но, когда маленькая девчонка протягивает руку к своей игрушке и нажимает на

зашитую где-то кнопочку, во мне что-то обрывается, и хочется плакать.

«Я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

«Я люблю тебя».

Мне кажется, что я – этот цветок, эта странная веселая игрушка.

«Я люблю тебя».

Как бы ненастоящая, не взаправдашняя. Та, которой, вроде бы и нет, но она есть.

«Я люблю тебя».

Девчонка убирает руку, смотрит на игрушку и улыбается…

«Папа, какой колючий ты…»

«Папка…»

«Папочка мой…»

«Я люблю тебя…»

Серафимушка, если ты когда-нибудь прочитаешь это…

Потерялся: не знаю, что написать.

В общем, ты знай… «Я люблю тебя».

ИСТОРИЯ.

Одним знакомым.

Жила-была одна очень рыженькая девочка. Конечно же, у не ё были веснушки и

вс ё такое. Мало того – у не ё ещ ё и были немножко лопоухие ушки…

Смешно? А, по-моему, здорово!

И жил-был один чернявенький (хотя, в самом раннем детстве тоже рыжий)

мальчик. Конечно же, у него были карие глазки и всё такое…

Ничего особенного? А, по-моему, здорово!

Так вот…

Этот самый чернявенький мальчик очень мечтал подружиться с рыжей девочкой с

именно такими ушками. Но он не знал, что она есть на свете. Все девочки были

беленькие или черненькие. Ни одной рыженькой, и у всех ушки, как ушки!

Смешно? А по-моему грустно!

Так вот…