Кошка Баскервиллей

— При нашей первой встрече меня зацепила одна ваша фраза: «Татьяна Иванова, знаменитая Татьяна Иванова, о вас я наслышана». Конечно, я вполне знаменита, в узких кругах, как говорится. Но меня немного зацепил не только ваш злобный тон и высокомерие, сколько неприкрытая враждебность. И где же это и от кого вы так много обо мне наслышаны? Но это риторический вопрос. Я уже итак все знаю — несколько месяцев назад я вела одно дело, связанное с очень известным тарасовским политиком Владимиром Ивановичем Михайловским. Он занимал важный пост в Министерстве образования и был замешан в коррупционном скандале. А что это с вами, Юлия Михайловна? Вам плохо? Что-то вы побледнели?

Колчина злобно на меня глядела, потом достала из миниатюрной сумочки сигареты и смачно закурила.

Я продолжила:

— Вы все еще хотите, чтобы мы разговаривали в вашем кабинете, который, я уверена, напичкан «жучками» как от вашего любимого гражданского мужа Владимира Ивановича, так и его конкурентов, чтобы иметь на него компромат? Я права?

Юлия продолжала нервно курить, не отрывая глаз от окна, за которым ровным счетом ничего интересного не происходило.

— Тогда, два месяца назад, Михайловский сам написал заявление по собственному желанию, уволился с очень хлебной должности. Если бы он не написал — то сел бы, причем очень надолго. Такое было мое пожелание — или он уходит, или я его посажу. И посадила бы. А так, считайте, я его спасла. Не надо было злоупотреблять своим положением и продавать результаты ЕГЭ по Тарасовской области. Но это уже совсем другая история. Так ведь, Юлия Михайловна? — снова спросила я.

Бесполезно.

Колчина делала вид, что меня совершенно не знает, ее очень занимал лак на ногтях, который она разглядывала с огромным вниманием.

— Но перед увольнением Владимир Иванович сделал несколько хороших дел — подарил вам дорогую красненькую машинку, устроил свою гражданскую женушку на доходное место в Дом ребенка. Вот тут все удивились, что в вашем возрасте вам доверили место директрисы.

Колчину проняло, она на меня так сверкнула глазами, что был бы на моем месте кто-то более внушаемый, то, наверное, мгновенно превратился в пепел.

Но я сама еще и не так смотреть умею.

— Хорошо-хорошо. Скорее всего, Юлия Михайловна, должность эта вам досталась по праву и никто из министерства вас сюда не сажал. Но на будущее обратите внимание, у вас в кабинете действительно установлены «жучки». И не сегодня завтра вас могут вызвать на ковер. Но это тоже все лирика.

— Что вы хотите от меня? — голос Колчиной был тих, но тверд. — Собираетесь шантажировать?

— Ну что вы, Юлия Михайловна, а говорили, что много слышали обо мне. Мне от вас много не надо. Я сама прекрасно знаю, что это именно вы дали своей подруге актрисе Таисии Скворцовой мой мобильный номер. Этот номер телефона используется только для клиентов. Его хорошо знал господин Михайловский, а от него и вы. У меня несколько вопросов — для чего Таисии понадобился частный детектив и почему при всей неприязни ко мне вы дали все-таки мой номер? Итак, я слушаю.

— Ну хорошо, хорошо. Я скажу, — всю спесь с Колчиной сдуло. — Мы с Таисией не были задушевными подругами, но всегда хорошо общались. И потом, после одной скверной истории — еще больше подружились. Когда она уехала в Москву и поступила в театральный, часто перезванивались, общались. Тая пару раз, конечно же инкогнито, приезжала в наш город. Я сама познакомила ее с Володей, хотела похвастаться, что у меня такая знаменитая подружка. А он увидел ее и… поплыл… как все мужики…

При этих словах, мне показалось, что Колчина прямо плюнула ядом.

— Как все мужики, слюни распустил. Видел бы он ее лет пять назад — жирную, в очках и прыщавую. Без хорошей косметики, тряпок фирменных, без личного тренера и массажиста. А Тая научилась мужиками пользоваться, потому тогда, когда ей понадобился в Тарасове частный детектив, она и обратилась к Володе. Я только потом узнала, он мне сам проболтался по пьяни.

— Но почему он дал мой номер? Мы с Михайловским расстались отнюдь не близкими друзьями. Почему он меня порекомендовал? — изумилась я.

— Ну, во‐первых, этого у вас не отнимешь — вы хороший профессионал, один из лучших частных детективов нашего города, а Тая искала как раз таки самого лучшего. Во-вторых, Володя все-таки считал, что вы его спасли, если бы не вы — он точно бы сел. А так он считает это вынужденным отпуском, ждет, пока все устаканится. Кое-какие активы у нас остались, я работаю.

— А почему тогда вы меня так ненавидите?

— Эх, Татьяна, вы не знаете, каково это жить в детдоме, каково это считать копейки, когда не можешь позволить себе купить приличные колготки. Вы бы видели, какую квартиру мне выделили после окончания приюта! Смех да и только. Убитая хрущевка, двадцать пять метров, ремонта там не было никогда. О воде горячей только мечтать приходилось.

— Так вы же не с детства в детдоме оказались? Я слышала, что после аварии родителей вы попали туда, от них же жилплощадь должна была остаться? — спросила я.