Кошка Белого Графа

Близких отношений с богами у меня никогда не было. В детстве я, конечно, бегала в храм — и с просьбами, и с вопросами. Все бегают. Но не все получают ответ.

Помню, как обидно мне было. А дед Полкан, посмеиваясь, повторял изречение столичного памфлетиста, скрывающегося под псевдонимом Зан Носса: "Я не верю в богов, боги не верят в меня, мы живем в полном согласии и друг другу не мешаем". Еще этот Зан Носса утверждал, что люди сильнее богов, потому что боги не могут существовать без людей, а люди без богов вполне себе обходятся.

Может, он и прав. Все равно толку от богов никакого, хоть мы и праздники в их честь устраиваем, и подати на храмы платим, и в гимназии богознание проходим — а учебник по нему толстенный!

К счастью, раньше, чем мои мысли приняли совсем святотатственное направление, вернулась Агнета с миской овсяной каши. Миска была жестяная, гремучая, каша холодная, комковатая и не соленая, но с кусочками курятины. Р-рам! Я старалась есть аккуратно и на пол ошметков не ронять, а потом еще и донышко вылизала.

— Какая воспитанная киса! — восхитилась Агнета. — Не грусти, милая. Мы обязательно разыщем твоих хозяев.

Лучше отыщите мне мага, сведущего в тонкостях незримых миров!

Только, боюсь, у нас в Свеянске такого нет. Местные маги приставлены к делам земным, для жизни полезным. Чистка печных труб и городской канализации. Починка магических и полумагических аппаратов и приборов. Торговля мелкими дозволенными амулетами…

— Идем, Чернушка, — позвала Агнета. — Покажу, где ты будешь спать и службу свою исполнять.

— Понимаешь, — объясняла она, пока мы шагали по очередному коридору, — люди приходят к нам не только свадьбу играть или о ребеночке просить, но и за вещими снами.

Верно, и платят звонкой монетой. А чаще шуршащими ассигнациями.

— Всякий храм — это ворота в незримые миры.

Перед нами возник проем в сумрачную комнату.

Ули понизила голос:

— Идем тихонько, не шумим! У господ, расположенных к исканиям в мире снов, чувствительная нервная организация. И тут ваша помощь просто незаменима.

Наша?

— Теплый кот-мурлыка под боком — наилучший проводник в мир снов.

Просторная комната, погруженная в таинственный полумрак, была разгорожена ширмами, из-за которых доносилось сонное сопение.

— Здесь у нас Мохнач с господином Легсоном, — еле слышный шепот и легкое движение руки в сторону одной из разгородок, — а там Лиса с госпожой Браннас.

Я чуяла кошку и кота — не оборотней, самых обычных. Кошка пахла кошкой, а кот — не совсем котом.

— Вот тут господин Шлафлос, — Агнета двигалась на цыпочках и говорила теперь одними губами. — Он у нас третью ночь проводит, все уснуть не может как следует, ворочается и ворочается.

За ширмой как раз послышалась возня, скрипы, а следом шумный тоскливый вздох.

Агнета дождалась, когда все стихнет, и закончила:

— Видишь ли, чтобы воспринять волю богов, сон нужен глубокий, такой что из пушки стреляй, не добудишься. А сонный порошок господину Шлафлосу нельзя, здоровье не позволяет. Прошу тебя, милая, помоги ему.

К чему она ведет, было ясно с самого начала. Так что я заранее села в сторонке и обернулась хвостом. Простите, ули, вы очень любезны, но в постель с чужим мужчиной я не лягу!

Разумеется, Агнета моего отказа не приняла. Когда это человек считался с кошкой?

Ули уговаривала меня, называла "кисонькой", "лапушкой" и тихонько подкрадывалась с явным намерением сцапать, а я переходила с места на место, не подпуская ее близко.

Надоест же ей когда-нибудь?

— Зр-ря упр-рямишься, — мурлыкнули из-за ширмы госпожи Браннас. — Смир-рись. Потом понр-равится.

Стало неловко. Да что я в самом деле? Трудно подыграть доброй женщине, которая взяла меня под крыло?

В руки не далась, сама вспрыгнула на высокое ложе и устроилась поверх стеганого одеяла в ногах у господина Шлафлоса. Он что-то проворчал в полусне и перевернулся на бок, не лягнув меня только потому, что я успела отойти.

Агнета ласково поворковала у его изголовья, погладила меня и наконец удалилась.

— Добр-рая, — раздалось ей вслед. — Но стр-ранная.

Я соскочила с постели и вышла осмотреться.

Комната вмещала дюжину таких миниатюрных спаленок, в каждой кровать, тумбочка и вешалка для одежды.

Со стен сонно жмурились резные Свены и Свяны, под их полуприкрытыми веками тлели оранжевым крохотные лучезары. На лаковых ширмах были тонко выписаны сцены из жизни божественных супругов.

Из-за ширмы госпожи Браннас показалась рыжая кошка феранской породы — в меру пушистая, на ушах кисточки. Лиса, надо полагать.

— Чер-рная, — приветствовала она меня, взмахнув пышным, как у белки, хвостом. — Пойдем пр-роведаем.

И кошка нырнула за ширму господина Легсона.

Я не без опаски последовала за ней.

На кровати, точно такой, как у господина Шлафлоса, спал человек, а под боком у него возлежал здоровенный меховой шар с ушками.

— Смотр-ри, Мор-рда, — неучтиво обратилась к нему Лиса. — Пр-ривела. Чер-рная. Кр-расивая, пр-равда?

Пониже ушек у шара прорезались золотистые щелки.

— Кр-расивая, не кр-расивая, — проворчал шар и зевнул, явив розовую пасть с клыками. — Какая тепер-рь р-разница?