Кошка Белого Графа

– Знаешь, я хотел захватить тебе гостинец со стола, но ее высочество не позволила, – Даниш улыбнулся так, словно сказал что-то приятное.

Раздался стук в дверь.

Статный лакей в чулках и парике, совершенно такой же, как те, что подавали ужин принцессе, вкатил в комнату стол-поднос и, выпрямившись, зычным голосом объ- явил:

– Ужин для госпожи Белки, снежной кошки его сиятельства графа Рауда Даниша-Фроста, от ее высочества Камелии Аннеборги Сесилии, третьей принцессы Вайнора из дома Маритимов!

На одном дыхании – и даже не улыбнулся.

Я покосилась на графа. Он тоже казался серьезным, не сжимал губ в попытке сдержать смех, только глаза приобрели веселый оранжевый отлив, как у разыгравшегося кота.

От аппетитных запахов кружилась голова.

Лакей подкатил стол к кровати и поднял посеребренный колпак.

– Паштет из мидий!

На фарфоровом блюде в виде раковины с золотой каймой возвышалась лоснящаяся желтоватая горка, поверх – листик кошачьей мяты. По указанию графа, лакей щипчиками отложил мяту на край блюда. Потом, взяв миниатюрные нож и вилку, разделил горку на крохотные кучки. Я осторожно лизнула. Съедобно!

Граф ушел за ширму, сделав вид, что занят. А лакей остался и, едва я покончила с паштетом, провозгласил:

– Икра севрюжья черная!

За ней последовала икра белужья белая, мясо кистенского краба и филе клыкача.

Каждый раз, открыв новое блюдо, лакей отступал к стене и замирал, как статуя. Я бы смутилась, не будь это так забавно – словно представление в домашнем театре.

– Мягкий сыр из молока лося! Из собственных ее величества Бетильды, королевы Вайнора, лосиных угодий!

Предел сытости был давно пройден, но сыр я все равно съела. Белый, нежный, пористый – ам-ням. И надо бы остановиться, но когда еще попробуешь такие роскошества? Я улыбнулась про себя. Едва ли повара господина Керсона ожидали, что кушаньями, поданными к столу будущей королевы в знак почтения к роду владык моря, будет лакомиться кошка.

– Десерт! Сливки особо жирные!

И вкусные, надо признать. Очень вкусные.

Лакей отыграл свою роль до конца, под занавес отвесив мне поклон, будто королевской особе.

Наверное, ему обидно было прислуживать животному. Я встала и помахала хвостом в знак признательности. Хотя двигаться совсем не хотелось. Хотелось растянуться на боку, положить рядом переполненный живот и зажмуриться.

Едва дверь за лакеем закрылась, я так и поступила. Впервые с тех пор, как мне пришлось бежать из дома, появилось чувство, что жизнь недурственная штука.

Кровать подо мной прогнулась – граф снова сел рядом.

– Понравилось угощение? Прости за Белку. Ее высочество спросила, как тебя зовут. Надо было что-то ответить.

А потом его глаза посерьезнели.

– Ты подумала о моем предложении, Кошка? По-моему, нам давно пора поговорить.

Сытая нега оставила меня в один миг.

Подумаешь, будет кружить, подбрасывать, выть и грохотать, а потом скрутит такой слабостью, будто до могилы один шаг! Я пережила битву с самой богиней зимы, переживу и снежный шар.

Села, обернувшись хвостом, зажмурилась… и решительно кивнула.

Все было как в прошлый раз. С синего стеклянного неба падал снег и исчезал, не достигая земли. Елки кутались в снежные шали, за ними утопала в сугробах расписная избушка.

Я говорила, что не соглашусь войти в графскую ловушку, даже если это будет последняя возможность почувствовать себя человеком? Чушь! Ради одного этого стоило рискнуть. Я соскучилась по своему телу, по рукам и ногам, по животу, который не распирало от нескольких ложек еды, даже по красному свадебному наряду с летящими юб- ками.

Засмеялась, крутанулась на месте, от избытка чувств и… Ох! Оказалась нос к носу с графом Данишем-Фростом.

Он стоял, скрестив руки на груди, смотрел на меня и улыбался.

А я как будто первый раз его увидела.

Да так оно и было. Кошачьим глазом смотришь на людей снизу вверх, как на корабельные сосны в лесу. Их и различаешь больше по одежде, звукам и запахам. Даже рост и сложение оценить трудно, если вблизи нет другого человека. Пусть ты сидишь рядом на диване или… лежишь у него на груди, это все равно – другое.

Даниш-Фрост был на полголовы выше меня. Он казался мужественнее, чем виделось мне-кошке и… более настоящим, что ли. Слишком настоящим. Сильный молодой мужчина – в двух шагах передо мной. Держался граф без надменности, часто свойственной аристократам, но так, будто он на все на свете имеет право. Под изучающим, чуть насмешливым взглядом его опаловых глаз я вдруг потерялась, оробела. В голове разом пронеслись все неловкие ситуации, которые случились между нами за эти дни.

– Так вот ты какая, милая пушистая посланница богини, – произнес он мягко.

– Я не посланница!

– И голос красивый. Когда не кричишь.

Голос… да. Голос у меня мамин, пусть и не такой бархатный.

Я поняла, что краснею.

Почему я краснею, если мы здесь не телами, а душами?

– Как тебя зовут, Кошка?

– Карин. Карин Эльс…, ваше сиятельство.

«А его… Рауд», – сказал лакей. Нет – граф Рауд Даниш-Фрост. Он принадлежит другому миру, как птицы принадлежат небу, а рыбы морю. Сейчас, глядя на него глазами человека, я поняла это с ослепительной ясностью.