Кошка до вторника

Светлана Лаврова КОШКА ДО ВТОРНИКА детективно-фантастические повести

УБИЙСТВО НАПРОТИВ БОЧКИ (Повесть по рецептам Агаты Кристи)

Глава первая «Раз, два, три, четыре, пять…»

— Шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать… — бормотала хозяйка, пересчитывая обеденные приборы. — Ох, сбилась… раз, два, три, сюда надо ложку побольше, он покушать любит… девять, десять, одиннадцать… Опять одиннадцать! Васька! Васька! Чтоб тебя мыши съели. Васька! Куда запропастился?

Старуха, кряхтя, заковыляла к двери, но на полдороге ей в голову пришла другая мысль. Она свернула к печке, взяла кочергу и крикнула в пространство:

— Васька, паршивец, я кочергу взяла!

В проёме двери тут же возник слуга.

— Слушаю, ваша светлость. Чего изволите?

— Ах, негодник, дармоед, шапку из тебя сошью! Почему не идёшь, когда зову? Вот я тебя кочергой.

— Фуй, — поморщился слуга. — Кочергой… как неинтеллигентно. Я не отзывался, потому что вы какого-то Ваську кликали. А я — Бэзил.

И он шикарным жестом подкрутил усы.

— Бе-е-езил! — передразнила старуха. — Да я тебя, паразита, из помойки вытащила, оторванный хвост пришила, в люди вывела для того, чтоб ты тут лорда из себя корчил? Почему одиннадцать тарелок поставил, когда я сто раз тебе говорила, что гостей восемь да я девятая? А? Молчишь?

— Молчу, — сказал слуга. — Молчу, потому как я — кот благородный и даму перебивать не приучен, хоть она англицкая леди, хоть она Баба Яга. А коли вы закончили, так и я скажу: приборов одиннадцать, а не девять, потому что у одного из гостей, у милорда Змея Горыныча, три головы. Стало быть, каждой голове — по тарелке. А то вы как хотите: одна голова ест, а две другие ей в рот заглядывают да слюни пускают?

— Слюни не надо, — замахала руками Баба Яга. — Слюни у него из серной кислоты, всю скатерть прожгут. Ладно уж… одиннадцать так одиннадцать. Можешь идти.

— Кочергу-то положите, — сказал кот.

Баба Яга поставила кочергу на место.

— То-то, — сказал кот и исчез за дверью.

— Ишь, волю взял, якобинец, — ворчала старуха, пододвигая тарелки и доводя и без того аккуратную сервировку до полного совершенства. — Как съездил в Англию на этот треклятый синь… синьпозиум чёрных котов, так житья не стало. Набрался там хороших манер — фу-ты ну-ты, просто так и поленом не огреешь. Он тебе и член Англицкого клуба, и кавалер ордена Бани… Ну, баня, положим, дело хорошее, тут я не против, а Англицкий клуб-то при чём? И дёрнул же меня нечистый послать его в Англию…

Тут приподнялась крышка, закрывавшая вход в подпол, и из отверстия выглянула голова Нечистого.

— И всё ты врёшь, старая, — сказала голова. — Когда это я тебя дёргал? И за какое место? Напраслину возводишь, а мне это обидно.

— Ну тебя, напужал, — замахала на него Баба Яга, подскочившая от неожиданности. — Вечно выскочит, как чёрт из рукомойника. И не о тебе речь, присловье такое, а ты сразу обижаться.

— Вот ты опять, — грустно сказал Нечистый. — Что за выражение — «как чёрт из рукомойника»? Я в рукомойнике и не помещусь даже, да и сыро там. Я же не водяной!

Старуха хотела что-то сказать, но тут в сенях задребезжал колокольчик.

— Ахти, гости на пороге, а я разговоры разговариваю, — встрепенулась она. — Сгинь, нечистая сила!

И чёрт сгинул, бурча:

— От нечистой силы слышу.

— Вроде рановато, — засомневалась Баба Яга. — Сколько времени, Петенька?

Петух, служивший дневными часами (ночными работала сидевшая на этой же жёрдочке сова), слабо кукарекнул:

— Шестнадцать часов двадцать минут — московское время.

— Отстаёт он у вас, — послышался голос за кадушкой, стоявшей в самом дальнем, «кухонном» углу за печкой. — Отстаёт минут на десять, а то и все пятнадцать.

И из кадушки показалась вихрастая голова мальчика, вся обсыпанная мукой.

— А ты нишкни, — погрозила Баба Яга. — Ну что за молодёжь пошла, его зажарят через час, а он туда же — критику наводит. Да что за день такой, все мне перечат!

Она заспешила к дверям встречать гостей и уже в проёме столкнулась со слугой. Тот слегка отстранил хозяйку и торжественно провозгласил в пространство:

— Их превосходительство господин Леший с супругой!

— Ах, дорогая, — защебетала Кикимора, скользя по полу навстречу хозяйке, — ваш Бэзил просто прелесть. И этот цилиндр, и галстук-бабочка, а фрак-то… Ах это хвост? Ну ничего, всё равно очень мило. Как вам это удаётся, дорогуша? Я никак не могу заставить своих лягушек выглядеть так элегантно. Бестолковые, скачут весь день по кочкам туда-сюда, никакой утончённости, а начнёшь выговаривать — обижаются. Мы, дескать, все царевны. И не тронь их, а то дипломатических конфликтов не оберёшься.

— Да, со слугами нынче сложно, — прогудел Леший. — Я вообще один работаю. Никто в помощники не идёт. Конечно, служба у нас тяжёлая. Вот, помню, завалил я в Бирме четырёх слонов…

Баба Яга открыла рот, чтобы посочувствовать, но тут опять в дверях возник Бэзил:

— Его огненное сиятельство Змей Горыныч!