Кошка колдуна

Сквозь слюдяную оконницу едва сочился бледный свет, но и его хватило, чтобы различить обстановку, говорившую знающему глазу о многом. Пусть кресло одно, но оно резное и из дорогой породы дерева, лари простые, зато медью окованы, а зеркало на стене так и вообще серебряное, и лавки застелены домоткаными коврами. Кто-то устроился со всем возможным комфортом, да. Возле каменной печи возилась с горшками женщина. На вид еще не старая, но уже потрепанная жизнью. Она низко поклонилась гостям и так и осталась стоять сгорбившись, не смея посмотреть им в глаза.

– Собери на стол, Ленэ. И поживей, – рявкнул Альфкель.

Женщина безмолвно ринулась к полкам и ларям, извлекая на свет божий посуду, приборы и полотенца.

– Опять Ленэ? – усмехнулась Кайлих. – Какая по счету? Третья?

– Обижаешь, Неблагая. Пятая… кажется. Я не считаю своих женщин. Не куры, не переведутся.

Кеннет искренне полагал, что в каждом доме свои порядки и лезть со своим мнением, словно с гнутым пенни, чужаку не пристало. Однако слова нелюдя его покоробили. Равнять христианку с безмозглой птицей? Добро бы сам был человеком, а то ведь какой-то альфар – нехристь и нелюдь.

Тем временем хозяин усадил сиду на почетное место, справился о ее благополучии и о превратностях путешествия от далеких берегов Альбы.

– Следовало ли утруждать себя и болтаться невесть сколько по волнам в человечьей вонючей скорлупке?

И на Кеннета покосился гадливо, не иначе как намекая, что сида пошла на такие жертвы ради ничтожного человечишки. У хайландера аж кулаки зачесались проучить наглеца по-свойски – породистый нос вбить поглубже в башку и затем все ребра пересчитать. И он как бы невзначай погладил оголовье меча. Вроде как по привычке.

– Не твое дело, должник, – насмешливо огрызнулась Кайлих. – У каждого свои причуды, ты все время женишься на женщинах с именем Хелен, а я странствую в компании с кровным родичем. Чем же мои привычки плохи?

Альфкель не нашел, чем ответить на резонный вопрос, но уточнил, что делать ему больше нечего как искать Хелен, достаточно просто переименовать новую жену по своему вкусу.

Тем временем пятая по счету Ленэ аккуратно выставила перед гостями угощение – жареную треску, свежий хлеб и пиво. Сама же за стол не села, а быстренько сбежала в дальнюю светелку и незамедлительно заскрипела колесом прялки.

«Интересно, что заставило эту женщину стать женой альфара? – замыслился Кеннет. – Жадность, глупость или неволя? Влюбилась ли она в волшебное существо или была продана родней тому, кто предложил хорошую цену за ее добродетель? Каким именем ее крестили и помнит ли она его?»

– За встречу, Неблагая Кайлих – Владычица Туманов и Ветров, – молвил Альфкель с какой-то мрачной торжественностью, поднимая кружку повыше. – Я рад, что она наконец-то случилась, после стольких лет ожидания.

– И я рада видеть тебя, Альфкель Лунный Ярл, – в тон ему ответствовала сида.

Пиво, к слову, оказалось неплохое – густое и сытное. Один глоток за компанию, и горец вдруг ощутил настоящий, прямо-таки волчий голод. Это отпустили наконец-то сидские чары, растаяли остатки дремотного пузыря. Кеннет набросился на рыбу и хлеб, точно получил их прямиком из Христовых рук. Ленэ Пятая постаралась на славу – рыбка прожарилась до хрустящей румяной корочки снаружи, под которой пряталось сочное мясо.

Беловолосый любитель человеческих жен неохотно ковырял в своей тарелке двузубой вилкой – то ли яство не нравилось, то ли сыт уже был. Прихлебывал из серебряной кружки и глядел на сиду с почти звериной тоской, а та, знай глотала кусок за куском, не отставая от Кеннета. Издевалась, как пить дать. Видимо, так заведено у чародейского народа – друг дружку терпеть через силу и лить в уши яд злословия вместо добрых пожеланий. Собака рычит на другую псину, коль зла, повздорившие кошки сцепляются в визжащий клубок, жеребец норовит цапнуть собрата. Все по-честному. И лишь у людей принято в глаза льстить и расточать улыбки, а за пазухой тем временем таить нож, выжидая, когда собеседник повернется спиной.

– Если ты сама явилась на порог изгнанника, значит, тебе что-то от меня нужно, – рассуждал альфар, уже не тая истинного облика. – Что? Говори, не томи.

Жестокосердная сида все равно сделала долгую мучительную паузу, пока отпивала из кружки да отщипывала от лепешки.

– Устрой мне встречу с конунгом, с Велундом, и будем считать, что твой долг закрыт.

Он вскочил с места и зашипел по-кошачьи, скаля мелкие белые зубы. Лунный свет в глазах заполыхал далекими, нездешними заревами, и только дым из ноздрей не повалил, как у дракона.

– Ты с-с-с ума сош-ш-шла? С-с-смерти моей хочешь?

– Вовсе нет, Лунный Ярл. Это простая просьба, за бесценок отдаю, хотя могла бы и шкуру с твоей спины потребовать в придачу. Скажешь, нет? Скажешь, ты не задолжал мне всю свою паршивую никчемную жизнь, Альфкель?

Лунноглазый глухо рычал и скрипел зубами, разве только не лаял, как цепной пес, и рвался, натягивая невидимую цепь долга.